— Ваша честь, в таком обосновании нет необходимости, — возразил Гановер. — Нам требуется только факт признания. А признание в чем-либо противоречащем интересам не обязательно должно даваться добровольно. Это установленное правило.
— Тем не менее, — продолжал Мейсон, — я считаю, что то, что мой уважаемый коллега называет признанием, затрагивает права моей подзащитной, поэтому я требую вначале выяснить, было ли признание добровольным. Ваша честь, могу ли я задать несколько вопросов сержанту Холкомбу на этой стадии?
— Да, — разрешил судья Осборн.
— Когда обвиняемая сделала это заявление, присутствовало несколько полицейских? — спросил Мейсон сержанта Холкомба.
— Да.
— Они сидели вокруг обвиняемой?
— Они сидели таким образом, чтобы все было слышно.
— Как освещалась комната?
— Электрическим светом. Мы уже перестали пользоваться керосином, когда я начал работать.
В зале суда послышался смех.
— Но в комнате горела одна очень яркая лампа?
— Да.
— И она была направлена точно в лицо мисс Марлоу?
— Невозможно осветить комнату таким образом, чтобы часть света не падала на лицо допрашиваемого, — попытался объяснить сержант Холкомб. — Мы пытаемся обеспечить комфорт, но не можем это делать в такой степени.
В зале опять послышался смех.
— Лампа была установлена так, чтобы лучи света концентрировались именно на лице обвиняемой?
— Она просто так сидела, — заявил сержант Холкомб.
— И смотрела прямо на свет?
— Да.
— Кто задавал вопросы?
— Я.
— А другие задавали вопросы?
— Некоторые из них.
— А все не задавали?
— Ну, может, и все задавали.
— Во время нахождения обвиняемой в комнате заходил ли в нее кто-либо еще?
— Откуда мне знать? Я не следил за всеми входящими и выходящими. Возможно, кто-то заходил. А может, и не заходил.
— Кто-нибудь заходил по вашему приглашению?
— Возможно.
— А вы, случайно, не просили зайти молодую женщину?
— Думаю, что, может, и просил.
— Вы просили эту женщину опознать обвиняемую?
Сержант Холкомб заерзал на стуле.
— Ну да.
— А на самом деле эта женщина когда-нибудь раньше видела обвиняемую?
— Не знаю. Понятия не имею, каких людей эта женщина видела, а каких не видела.
— Вы просили ее перед тем, как пригласить в комнату, чтобы она указала на обвиняемую и сказала: «Это та женщина» — или что-то подобное?
— Я велел ей войти и опознать обвиняемую.
— Кто эта женщина, которой вы велели войти и опознать обвиняемую?
— Стенографистка транспортного отдела, работающая в вечернюю смену.
— А через какое-то время вы дали сигнал лейтенанту Трэггу, чтобы он вошел, не так ли?
— Возможно, и дал.
— А он по предварительной договоренности отпустил всех полицейских, находившихся в комнате, и пригласил обвиняемую к себе в кабинет?
— Ну и что, если он это сделал?
— Вот видите, Ваша честь, обычный случай применения полицией «третьей степени».
— Я не считаю возможным в таком случае принять признание вины, — заявил судья Осборн. — Продолжайте, господин обвинитель.
— А теперь скажите, делала ли обвиняемая в то время какие-либо заявления касательно своего пребывания в квартире Розы Килинг? — обратился Гановер к сержанту Холкомбу.
— Да, она заявила, что пришла к Розе Килинг, чтобы встретиться с ней, и обнаружила, что Роза Килинг мертва. Обвиняемая позвонила Перри Мейсону и взяла на себя ответственность за появление Перри Мейсона на месте преступления. Она призналась, что находилась в квартире Розы Килинг примерно в то время, когда было совершено преступление, и что вошла при помощи ключа, который ей дала Роза Килинг.
— Вы можете приступать к перекрестному допросу, — торжествующе сказал Гановер, обращаясь к Перри Мейсону.
— Обвиняемая призналась вам, что находилась в квартире примерно в то время, когда было совершено убийство? — спросил Мейсон.
— Она сказала, что находилась там. А это было примерно в то время, когда произошло убийство.
— Но она не говорила вам, что находилась в квартире в то время, когда совершалось преступление?
— Не в таких выражениях.
— Или примерно в то время, когда совершалось преступление?
— Не в таких выражениях.
— Или что-что знала об убийстве?
— Не в таких выражениях.
— Она сказала вам, что вошла при помощи ключа?
— Она сказала, что у нее был ключ от квартиры.
— Она говорила, что воспользовалась им?
— Не в таких выражениях.
— А разве она не говорила, что обнаружила дверь открытой или слегка приоткрытой?
— Ну, она могла представить эту идею, но у нее был ключ и…
— Так что она вам сказала?
— Я думаю, она сказала, что нашла дверь открытой, но у нее был ключ.
— Спасибо, — поблагодарил Мейсон с сарказмом в голосе, утрируя слова благодарности. — Это все, сержант Холкомб. Спасибо, что вы выступили как справедливый и бесстрастный свидетель.
Сержант Холкомб встал с кресла, ухмыльнулся в сторону Мейсона и тяжелой походкой направился к своему месту в зале суда.
— Я хотел бы снова пригласить лейтенанта Трэгга, — сказал Гановер. — Пожалуйста, займите место для дачи показаний, господин лейтенант.
Трэгг выполнил просьбу заместителя окружного прокурора.
В голосе Гановера слышался триумф.
— Когда вы прибыли в квартиру Розы Килинг, что вы конкретно там нашли, господин лейтенант?
— Она проживала в типовом двухэтажном доме, состоящем из четырех квартир, и занимала одну из них на втором этаже, в южной части, — начал давать показания Трэгг.
— Я сейчас покажу вам план и несколько фотографий. Вы можете их идентифицировать?
— Вот это — фотография дома, — сказал Трэгг. — А это — план квартиры, где был найден труп. На плане четко представлены различные комнаты, а также отмечено положение тела. На этой — ванная комната изнутри. На этой фотографии запечатлены спальня и труп. Это гостиная. Это спальня с другого ракурса. Это снимок тела с близкого расстояния. Я могу идентифицировать план и фотографии как иллюстрирующие то, что я упомянул. Другими словами, они дают истинную картину.
