Произнесенная Мейсоном цитата призвела большое впечатление на судью Леннокса.
— Прекрасно, мистер Мейсон, — сказал он. — Ваша позиция юридически обоснована. Фактически время от времени вы оказываетесь в таком положении, что вам приходится пользоваться необычными методами, которые в конце концов оказываются неоспоримыми с точки зрения права. Суд считает, что вы в состоянии позаботиться как о ваших собственных интересах, так и об интересах клиентов. Возможно, рассмотрение нами этого дела войдет в историю.
— Мистер Мейсон, находились ли вы в семьсот двадцать первом номере гостиницы «Кеймонт» ранним утром третьего числа текущего месяца? — обратился к адвокату защиты Гамильтон Бергер.
— Да, находился.
— Один?
— Нет.
— С вами была молодая женщина?
— Часть времени, что я провел в том номере.
— Она вошла в комнату после того, как вы там оказались?
— Да, сэр.
— Вы отправились в гостиницу из дома?
— Да, сэр.
— В этот номер?
— Да, сэр.
— Вы вошли в номер?
— Да, сэр.
— И вскоре после вас появилась та женщина?
— Да, сэр.
— Вы прибыли в тот номер по просьбе Морриса Албурга, одного из обвиняемых по этому делу, не так ли?
— Заданный вопрос неуместен, — заметил Мейсон. — Он требует раскрытия конфиденциальной информации, сообщенной адвокату клиентом.
— Протест принимается, — постановил судья Леннокс.
— Я не спрашиваю о сути разговора, — возразил Гамильтон Бергер. — Я только интересуюсь, отправился ли мистер Мейсон туда, потому что этот разговор имел место.
— Это то же самое, — сказал судья Леннокс. — Вы фактически спрашиваете его о том, просил ли его клиент отправиться в тот гостиничный номер. С моей точки зрения, подобное является конфиденциальным сообщением клиента адвокату. Вы же должны понимать, мистер Бергер, что в сложившейся ситуации есть ряд своеобразных аспектов, несколько сковывающих как вас, так и адвоката защиты.
— Я понимаю, Ваша честь.
— Мистеру Мейсону приходится выступать в двойной роли — свидетеля, дающего показания против своих клиентов, и адвоката, представляющего тех же клиентов. Суд разрешает допрос мистера Мейсона как свидетеля, но, несомненно, Суд намерен и принимать во внимание интересы обвиняемых.
— Хорошо, Ваша честь. Мистер Мейсон, во время вашего пребывания в том номере не заявляла ли вам женщина, также находившаяся в комнате в одно время с вами, что Моррис Албург в тот момент пытается разыскать Джорджа Файетта с целью убить его?
— Как адвокат Морриса Албурга, я возражаю против поставленного вопроса, так как он несуществен, недопустим в качестве доказательства и не относится к делу. Как адвокат Дикси Дайтон, я возражаю на том основании, что если та женщина была не Дикси Дайтон, то ее заявление совершенно не относится к делу и сделано с чужих слов, а если та женщина была Дикси Дайтон, то ее заявление — это конфиденциальное сообщение клиента адвокату.
— Я предполагал, что оба эти возражения будут высказаны, — заявил Гамильтон Бергер. — Доказательства показывают, что в комнате находилась Дикси Дайтон. Так как разговор относился к пока еще не совершенному преступлению, он не является конфиденциальным сообщением клиента адвокату. Я, конечно, готов показать сам разговор. Другими словами, если мистер Мейсон станет отрицать, что подобное заявление было сделано, я в состоянии неопровержимо обвинить его в даче ложных показаний путем воспроизведения дисков, приобщенных к делу в качестве доказательств. Я могу воспроизвести определенную часть разговора, и мистер Мейсон услышит как собственный голос, так и голос лица, находившегося вместе с ним в номере.
— Вы не можете подвергать сомнению слова своего собственного свидетеля, — заметил Мейсон.
— Могу по поводу какого-то факта, но не по существу вопроса в целом, — ответил Гамильтон Бергер.
— Предположим, в комнате находилась не Дикси Дайтон? — обратился к окружному прокурору судья Леннокс.
— Минерва Хамлин совершенно определенно дала показания, что это была Дикси Дайтон.
— Это показания всего лишь одной свидетельницы.
— Но это единственное доказательство, пока представленное суду, — заметил Гамильтон Бергер.
Судья Леннокс провел рукой по лбу, поджал губы и наполовину развернулся на стуле, очевидно, чтобы не встречаться глазами с представителями сторон и сосредоточиться.
На несколько минут в зале наступила напряженная тишина.
— Задайте ему этот вопрос, — наконец сказал судья Леннокс. — Прямо спросите его об этом. Была ли та женщина Дикси Дайтон или нет?
— О нет, — ответил Гамильтон Бергер. — Это единственный вопрос, который я не намерен задавать.
— Почему нет? — решил выяснить судья Леннокс.
— Потому что если мистер Мейсон станет отрицать, что с ним в номере находилась Дикси Дайтон, он не будет давать показания, как мой свидетель. Я собираюсь задавать мистеру Мейсону только такие вопросы, на которые я уже получил ответы, причем правильные ответы, так что, если мистер Мейсон захочет победить меня, разнеся в пух и прах мою версию своими показаниями, я смогу отправить его в тюрьму за лжесвидетельство.
— Наверное, я сам открыл дверь для подобного, господин окружной прокурор, — улыбнулся судья Леннокс. — Вы хотели передать эту угрозу мистеру Мейсону, а я предоставил вам прекрасную возможность.
— Факт остается фактом: я объяснил свою позицию, — мрачно заявил Гамильтон Бергер.
— Несомненно, — подтвердил судья Леннокс.
Опять последовало молчание, затем судья повернулся к Мейсону:
— Мне хотелось бы выслушать ваше мнение по этому поводу, мистер Мейсон.
— Как адвокат Морриса Албурга, я утверждаю, что его не связывают никакие заявления, сделанные Дикси Дайтон.
— Связывают, как одного из двух обвиняемых и участника сговора, — возразил Гамильтон Бергер.
— В таком случае любой человек может зайти в гостиницу, заявить, что господин судья охотится за каким-то человеком с целью совершения убийства, а потом вы станете доказывать, что судья Леннокс виновен в убийстве, предоставив труп и запись того разговора?
— Но это совсем другое дело! — рявкнул Гамильтон Бергер.
— Каким образом описанный мной вариант отличается от обсуждаемого?
— А что с обвиняемой Дикси Дайтон? — вставил судья Леннокс.
— Ваша честь, даже если Дикси Дайтон находилась в том номере и заявила, что Моррис Албург в тот момент совершал преступление, она все равно не может быть судима и доказательства не могут представляться таким образом, как они здесь представляются, если она не причастна к самому убийству.
