– Я? – опешил тот, бледнея до сиреневого цвета. Будь он землянином, стал бы белее белого. – Вы что, д-думаете, я совсем больной!
– Ну, ты же сам сказал: кто-то ведь ее налепил.
– Это не я! – возмущенно заорал Лупоглазый. – Это какой-то псих с катушек свинтил!
– Слетел, – поправил Моури.
– Я так и сказал!
– Вряд ли это псих, – вмешался в разговор другой сирианец, помоложе и посмекалистей. – Дело тут серьезное.
– Да ладно… – затрясся Тощий.
– Псих просто написал бы от руки. – Парень кивнул на листовку: – А эта гадость отпечатана в типографии. И кто-то решился приклеить ее у всех на виду. Наверняка за ним целая организация стоит.
– Да вон же, так и написано! – раздались крики из толпы. – «Сирианская партия свободы».
– Никогда о такой не слышал, – пробормотал другой.
– Вот и услышал, – заметил Моури.
– Н-надо что-то д-делать, – испуганно размахивал руками Тощий. – Кого-то позвать…
Звать не пришлось – крепкий мускулистый полицейский уже и сам расталкивал людей. Он оглядел дорогу в поисках мертвого тела, встал на четвереньки и заглянул под машины – вдруг погибший под колесами. Никого не обнаружив, выпрямился и свирепо прорычал:
– Ну? В чем дело?
Тощий по праву первооткрывателя ткнул пальцем в свою находку:
– В-вот! П-полюбуйтесь!
Полицейский поднял глаза – и увидел листовку. Он смотрел на нее очень долго и успел прочитать как минимум дважды, наливаясь яркой бордовой краской. Потом медленно повернулся к зевакам:
– Кто посмел?
Тишина.
– Что, все разом ослепли?
Судя по молчанию, было именно так.
– Кто первым ее заметил?
– Я, – гордо отозвался Тощий.
– И при этом не видел, кто налепил?
– Н-нет…
Полицейский задумчиво почесал подбородок.
– Точно?
– Т-там авария была, – нервно пояснил Тощий. – Все т-туда смотрели. Н-на этих д-двоих во-во-во…
Вконец захлебнувшись словами, он умолк.
Потеряв к нему интерес, полицейский обвел толпу суровым взглядом.
– Если кто-то из присутствующих видел преступника и покрывает его, виноваты будут оба.
Люди в задних рядах вдруг вспомнили, что, вообще-то, торопятся по своим делам. Толпа начала таять. Осталось лишь несколько самых любопытных – и Моури вместе с ними.
Он тихонько произнес:
– Может, в магазине что-то видели…
– Не лез бы ты, коротышка, не в свое дело! – огрызнулся полицейский.
Однако, громко фыркнув, все-таки зашел в магазин и потребовал управляющего. Тот торопливо выскочил на улицу, с ужасом оглядел витрину и нервно сглотнул.
– Сэр, мы впервые ее видим! Уверяю вас, это не мы. Смотрите, она снаружи приклеена, не изнутри. Ума не приложу, почему выбрали именно нас! Здесь работают только самые верные подданные империи и…
– Кайтемпи быстро проверит этих ваших «верноподданных», – цинично перебил его полицейский.
– Я сам – офицер запаса и…
– Заткнись, – рявкнул полицейский, тыкая пальцем в злосчастную листовку. – Снял живо!
– Да, сэр! Конечно. Уже снимаю.
Управляющий подцепил ногтями уголок листовки. Однако бумага будто вросла в стекло – земляне делали на совесть не только оружие, но и клей. После нескольких безуспешных попыток управляющий смущенно покосился на полицейского, забежал на минутку в магазин и вернулся с ножом.
С его помощью удалось ободрать края листовки бахромой, однако сам текст остался нетронут.
– Горячей водой смочите и потом уже снимайте! – теряя терпение, рявкнул полицейский и обернулся к толпе: – А вы все пошли прочь!
Люди неохотно стали расходиться. Заворачивая за угол, Моури успел увидеть, как управляющий выносит дымящееся ведро и мокрой щеткой принимается соскабливать бумагу. Вот и отлично – под воздействием горячей воды гидрофтористая краска даст химическую реакцию.
Кружа по району, Моури прилепил еще пару листовок в самых заметных местах.
Двадцать минут спустя, когда реакция с краской на листовке номер пятьдесят шесть должна была завершиться, он не стерпел и вернулся к магазину.
Листовки, конечно, уже не было, зато на ее месте красовался намертво впечатанный в стекло текст.
Полицейский и управляющий жарко спорили под любопытными взглядами прохожих.
Моури, проходя мимо, услыхал вопли полицейского:
– Да плевать, что она стоит две тысячи гульдеров! Хотите – разбивайте стекло, хотите – заколачивайте витрину досками, но чтобы через минуту этой дряни здесь не было!
– Сэр…
– Делайте что говорят! Вы ведете незаконную пропаганду! Доказывайте потом другим, что это не вы!.. Забыли, что у нас война?!
Моури неторопливо удалился. Предстояло налепить еще восемнадцать листовок.
Он управился до сумерек – а заодно присмотрел новое жилище.
Глава третья
Вечером Моури подошел к регистрационной стойке своего отеля и сокрушенно сказал портье:
– С этой войной не знаешь, что будет завтра… Опять все планы насмарку. – Он помахал вывернутой кистью – вроде как пожал плечами на сирианский манер. – Представляете, мне придется уехать на неделю. Вот досада!..
– Хотите отменить бронь номера?
– Нет-нет, я заплачу за все десять дней. – Он вытащил из кармана пачку гульдеров. – Вдруг управлюсь быстрее, тогда будет где жить. А если нет – это уже мои проблемы.
– Как пожелаете, мистер Агаван.
Портье невозмутимо выписал счет. Постояльцы вольны делать что угодно – даже выкидывать деньги на ветер.
– Благодарю, – кивнул Моури. – Долгих вам лет.
– И вам, – отозвался портье таким тоном, будто пожелал клиенту немедленно испустить дух.
Моури заглянул в ресторан и поужинал. Потом вернулся в номер, прилег ненадолго, чтобы дать отдых натруженным ногам, и дождался полной темноты.
Когда солнце село, прихватил еще пару листовок, вооружился куском мела и снова вышел на улицу.
Дело предстояло куда более легкое. Кварталы освещались плохо, да и здешние места он уже изучил. За оставшиеся до полуночи четыре часа Моури перепортил немало стен в самых оживленных днем местах: налепил ровно сто листовок на дорогие стеклянные витрины магазинов и офисов, а возле остановок общественного транспорта двадцать четыре раза вывел мелком крупные белые буквы ДАГ.
Мел тоже был земным – при смывании водой он коварно проникал в пористый кирпич. Чем сильнее скоблить, тем глубже он впитывался. В общем, избавиться теперь от этих надписей можно только одним способом – снести стену и построить новую.
