– Разве что наше терпение, – отозвался Харрисон. Он встал. – Пойдем к Сету. Если с ним ничего не выйдет, попробуем еще что-нибудь найти. А если нигде не повезет, то быстро похудеем, а потом умрем голодной смертью.
– Судя по всему, именно этого они и хотят, – предположил Глид и нахмурился своим мыслям. – Но ничего, своего они добьются только через мой труп.
– Именно так, – согласился Харрисон. – Только через твой труп.
Мэтт подошел к ним с перекинутой через руку салфеткой.
– Я не обслуживаю антигандов.
– Ты обслужил меня в прошлый раз, – сказал ему Харрисон.
– Возможно, но тогда я не знал, что ты с того корабля. А теперь знаю. – Он махнул салфеткой по краю стола. – Я не буду обслуживать антигандов.
– Здесь есть какое-нибудь место, где мы могли бы поесть?
– Нет, если только кто-нибудь не позволит вам наложить на себя об. Но они не станут этого делать, как только поймут, кто вы такие. Впрочем, есть вероятность, что они обознаются, как и я в свое время. – И он снова махнул салфеткой над столом. – Но дважды я одних и тех же ошибок не совершаю.
– Сейчас ты совершаешь другую, – сказал Глид низким и грозным голосом. Он легонько толкнул Харрисона локтем в бок: – Посмотри-ка на это! – С этими словами Глид вытащил из кармана руку, в которой сжимал маленький бластер. Направив оружие Мэтту в живот, он продолжал: – При других обстоятельствах у меня из-за этого могли бы возникнуть проблемы, если те, на корабле, захотели бы разбираться в этом деле. Но они не хотят. Вы, двуногие мулы, их здорово разозлили. – Он махнул оружием. – Так что пошевеливайся и принеси нам две большие тарелки.
– Не буду, – процедил сквозь зубы Мэтт, даже не глядя на бластер.
Глид положил большой палец на предохранитель и снял его с громким щелчком.
– Смотри, теперь ему выстрелить – раз плюнуть. Так что шевелись.
– Не буду, – продолжал стоять на своем Мэтт.
Глид с отвращением убрал оружие обратно в карман.
– Я просто пошутил. Он не заряжен.
– Даже если бы он был заряжен, это ничего бы не изменило, – заверил его Мэтт. – Я все равно не обслуживаю антигандов.
– А если бы я разозлился и разрезал тебя лучом пополам?
– И как, в таком случае, я мог бы вас обслужить? – спросил Мэтт. – От мертвеца нет никакого прока. Вам, антигандам, пора немного поучиться логике.
Бросив на прощание этот язвительный комментарий, он удалился.
– В чем-то он прав, – заметил Харрисон с явно удрученным видом. – Что бы ты стал делать с мертвецом? Да ничего! Своим поступком ты лишил бы себя возможности хоть как-то на него повлиять.
– Ну, даже не знаю. Пара жмуриков могла бы немного расшевелить остальных. Они бы стали посговорчивее.
– Ты оцениваешь их с точки зрения землянина, – сказал Харрисон. – А это ошибка. Они ведь не земляне, и не важно, откуда они прибыли изначально. Они – ганды. – Он на мгновение задумался. – Я не имею представления о том, какими должны быть ганды, но мне кажется, что они в своем роде фанатики. Во время Великого Взрыва Терру покинули миллионы людей, отличавшихся весьма ограниченным мышлением. Ты вспомни, какие безумцы населяют Гигию.
– Я был там всего один раз и поначалу старался особенно не приглядываться к тамошнему населению, – признался Глид, углубившись в воспоминания. – А потом я просто уже не мог отвести от них глаз. Этот народец бегал голышом, прикрываясь только фиговыми листочками. При этом они считали, что мы выглядели непристойно, ведь на нас была одежда. Поэтому в конце концов нам пришлось ее снять. Знаешь, что я все еще продолжал носить к тому моменту, когда мы покинули планету?
– Чувство собственного достоинства? – предположил Харрисон.
– Да, а еще именной жетон из сплава меди и серебра, выданный мне официально как космонавту, – сообщил Глид. – Плюс три полоски, нарисованные краской на моей левой руке, – знак того, что я сержант. И да, я, черт возьми, выглядел как настоящий сержант!
– Знаю. Я сам провел неделю в этом месте.
– С нами на борту был контр-адмирал, – продолжал свой рассказ Глид. – Так вот, тело у него напоминало старые поношенные подтяжки. И пока он ходил в чем мать родила, ему не удавалось никому внушить благоговейный страх. Гигийцы же увидели в утрате его авторитета доказательство того, что их демократия была настоящей, а наша – просто фальшивкой. – Он цокнул языком. – И, надо признать, в чем-то они были правы.
– Создание Империи привело к возникновению весьма странного утверждения, – задумчиво проговорил Харрисон. – Что якобы Терра всегда права, в то время как тысяча шестьсот сорок две планеты неизменно неправы.
– У тебя какие-то бунтарские мысли, как я посмотрю.
Харрисон ничего не ответил. Глид заметил, что его приятель на что-то отвлекся, проследил за его взглядом и увидел только что вошедшую брюнетку.
– Хорошенькая, – с одобрением сказал Глид. – Не слишком юная, не слишком старая, не слишком толстая, не слишком худая. То, что надо.
– Я ее знаю. – Харрисон махнул рукой, чтобы привлечь ее внимание.
Она легкой походкой прошла через зал и уселась за их столик.
– Мой друг. Сержант Глид.
– Артур, – поправил его Глид, не сводя с брюнетки глаз.
– Я – Элисса, – сказала она ему. – А что такое сержант?
– Тот, кто чуть выше самых низов, – объяснил Глид. – Я передаю приказы ребятам, которые их выполняют.
Она удивленно округлила глаза:
– Хотите сказать, что люди и в самом деле позволяют себе приказывать?
– Конечно. А что такого?
– Мне кажется это полным безумием. – Она перевела взгляд на Харрисона: – Твое имя мне, похоже, так и не суждено узнать?
Он поспешил восполнить этот пробел и тут же добавил:
– Но только мне не нравится имя Джеймс. Предпочитаю, чтобы ко мне обращались «Джим».
– Хорошо, пусть будет так, Джим. – Она обвела заведение взглядом, посмотрела на прилавок и другие столики.
– Мэтт уже подходил к вам?
– Да. Он отказался нас обслужить.
Она пожала нежными плечиками.
– Это его право. Каждый имеет право отказаться. В этом ведь и заключается свобода, правда?
– Мы называем это бунтом, – уточнил Глид.
– Это как-то по-детски, – упрекнула она его, а потом встала и, уходя, добавила: – Подождите здесь. Я найду Сета.
– Я не понял, – признался Глид, когда она отошла достаточно далеко и не могла их услышать. – Тот толстяк в деликатесной лавке утверждал, что все местные будут оказывать нам холодный прием, пока мы не разозлимся и не сбежим отсюда. Но эта дамочка ведет себя дружелюбно. Она… она… – Он сделал паузу, подыскивая подходящее слово, а когда нашел его, сказал: – Она – неганд.
