Заметно, в том числе в ходе протестных выступлений по случаю выборов в Мосгордуму, в период написания настоящих строк приближающихся с неуклонностью, характерной для смены времён года, что любимым занятием отечественной оппозиции стала организация выхода на улицу максимального числа людей, неважно, за или против чего. Интеллигенция и молодёжь приветствуется. Силовой разгон – тем более. Он позволяет поднять волну дома и на Западе. Забавно, что параллельно во Франции Макрон разгоняет «жёлтых жилетов», в Гонконге идут протесты, в Британии продолжается нескончаемый марафон с «Брекзитом», в Испании никак не закончится история с Каталонией, а в Соединённых Штатах с попытками организовать импичмент Трампу. Про Украину промолчим со скорбью в глазах, её не спасти. Что до Германии и прочей Европы, там то же самое с национальной спецификой. Да и в Израиле перевыборы – вторые за год, чего там отродясь не было. То есть начальством недовольны все и везде. Часто за дело. Или потому, что есть кому заказывать эту музыку. Россия не исключение, разве что в части умеренности властей в пресечении протестов.
Часть интеллектуалов жаждет революции и провоцирует её с достойным сожаления упорством. Другая (назовём её для простоты лоялистами) по тем или иным причинам не преисполнена по этому поводу счастья. Кто-то хочет, чтобы все они, поговорив между собой, до чего-нибудь договорились. Есть и силы, для которых все участники этих процессов – клинические идиоты, плохо представляющие себе, чего хотят, и ещё хуже, что в итоге будет. Учитывая призывы г-д Навального и Каспарова с Невзлиным к люстрации, покаянию, без которого никому не светит прощение, а если в конце этого трудного пути и светит, то только некоторым, имеющим ресурсы откупиться, мы имеем ситуацию, в которой два явных результата. Первый – победа революционного сообщества над злочинной владой, гильотина для лоялистов и резня. При этом заметна разница между Ходорковским и Навальным, один из которых говорит, что такого исхода не хочет, а второй требует поимённой переписи нейтральных лиц, чтобы иметь возможность их покарать после победы справедливости и демократии. Появление затем артиллерийского поручика, ефрейтора-художника и Великого Кормчего из числа лидеров революции, в качестве будущего диктатора, подразумевается.
Второй возможный итог описанного: изничтожение революционных трибунов властью, пока она на это способна. Альтернатива – все окончательно пересобачатся со всеми и страна с треском обрушивается, к радости соседей и под аплодисменты мирового сообщества, до того момента, когда их самих затянет в этот водоворот. Так что хочется сказать, несмотря на личную приверженность автора к борьбе с коррупцией, что, пожалуй, хрен с ним, с этим мероприятием. Есть в этой жизни на что тратить время и без попытки прыгнуть выше собственной задницы, чего, как известно, никто в мире ещё не смог. Если уж коммунизм в одной отдельно взятой стране, находившейся во враждебном окружении, построить не удалось и на мировую революцию никто по-серьёзному не подписался, чего морочиться в третий раз за сто лет? Не чипай лиха, пусть спит, а там, глядишь, рассосётся. Эволюционным путём. В рамках свободы поедания каждым какой угодно пиццы. Хотя надо же выяснить, зачем русские танки в 2008-м были в Джорджии? Которая, как известно в Вашингтоне каждому, никакая не страна, как утверждают русские, а исконный американский штат.
Е, Ё, Ж, З, И
Историческая справедливость
Жила-была страна. Называлась на протяжении истории по-разному. Столицы имела в разных городах, в последние несколько веков в двух. И перестала существовать, поскольку её начальники договорились между собой, что расходятся и будут жить порознь. То есть про какие-то общие структуры они договаривались, и некоторые даже сформировали, но жизнь взяла своё и каждый из них свои амбиции и надежды на светлое будущее – своё, детей, близких и страны, где правил, реализовывал сам. Если ему от бывшей метрополии, которая осталась большой и богатой, что-то было нужно, президенты бывших братских республик к её начальникам заезжали и просили. Денег, нефти, льгот, оружия, военной и политической поддержки. У каждого были свои проблемы. А если что-то нужно было метрополии, просить было бесполезно. Поскольку ни о какой политической солидарности речи не шло изначально, а экономику каждый из них понимал сугубо эгоистически. И чем дальше шло, тем у каждого своя рубашка была ближе к телу. Со всеми вытекающими из этого последствиями – хотя, говоря откровенно, не первая в истории империя развалилась. Можно было заранее ожидать.
В политике многие своим соседям припомнили неразрешённые проблемы, в том числе территориальные, а некоторые попытались их решить. Естественно, силовым путём. Отчего пролилось много крови и отношения были сильно испорчены. Поскольку если у тебя предки с соседями воевали – все со всеми когда-то воевали. Что теперь, убивать их за это? Если кого-то из знакомых убили вчера-позавчера, поневоле включишь «оборотку». А уж если из родных… Страны лучше не разваливать, чтобы потом хуже не стало, но кого из власть имущих это останавливало? Что характерно, перед разводом референдум провели: хотят ли жители единого государства продолжать в нём жить? Большинство ответило: да. После чего произошло всё, что положено: о результатах начальство забыло. Оно потом и парламент из танков расстреляло, в рамках практической демократии, и Первый развязал гражданскую войну, завершать которую пришлось его преемнику. Прогрессивное было начальство. За что международное сообщество особенно его хвалило и давало кредиты. Дома оно было совсем не так популярно.
Преемник, впрочем, был подобран удачно. Предшественника ни за что не ругал, на его мемориальные центры смотрел благосклонно, ставленников не тронул, за исключением тех, кто проявлял себя совсем нелояльно, курса в целом придерживался… Расставил на ключевые посты своих, так это кто бы не сделал на его месте! В положенный конституцией срок ушёл с поста, хотя остался во властной обойме, и вскоре к власти вернулся. Но в этом не был исключением и ничего не нарушил, кроме ожиданий либеральной интеллигенции. Однако её оказалось немного, и влиянием она, как выяснилось, обладала куда меньшим, чем полагала. А с учётом того, что серьёзной оппозиции в стране не было, а та, что была, не производила впечатления, вследствие которого люди были бы готовы идти за ней на баррикады (да и она туда не рвалась), в метрополии начался кадровый застой. Коррупция шла, скандалы вокруг неё были, начальство на них реагировало отставками и арестами виновных. Лучше от этого не было, хотя на какое-то время населению становилось легче на душе. Нормальное гниение и деградация системы.
У соседей при этом наблюдалось разное, от процветания семейно-клановых авторитарных режимов восточного типа там, где запасы нефти, газа, урана и прочих полезных ископаемых позволяли, до бандитско-олигархического бардака с большей или меньшей степенью нищеты основной массы жителей. В оказавшихся частью коллективной системы безопасности нового старшего брата приморских странах, при похороненном их властями хозяйстве, центром политики стала борьба с бывшей метрополией и той частью населения, которая испытывала ностальгию по империи. На деле старая столица на них влияла несильно, но они приобрели новых кураторов, не озабоченных тем, как эти страны будут жить. Риторика, в соответствии с которой они стали частью новой общности, изменилась: о братстве народов и социализме больше не говорили. Упор был сделан на единство атлантического сообщества в борьбе с восточным варварством. Как следствие, статус европейской витрины сверхдержавы у них сменился на имидж глубокой провинции Запада и прифронтового плацдарма, который, если что, не жалко.
