Глава двадцать первая. Ненависть темна, надежды милосердны
Когда Элизабет влетела в фойе, небольшая толпа, собравшаяся вокруг стола с пазлом, обернулась на неё посмотреть.
– Простите! – крикнула Элизабет, останавливаясь и чувствуя, что к ней обращены взгляды дюжины людей. Она нарушила спокойствие, в которое явно были погружены мистер Веллингтон и мистер Рахпут.
– Пришли помочь нам, мисс Летин? – спросил мистер Веллингтон, глядя на неё с интересом.
– Сейчас не могу, – ответила она. – Кто-нибудь видел Норбриджа?
Мистер Рахпут поднял руку и указал на стойку регистрации, хотя было неясно, отвечает ли он на её вопрос или отмахивается.
– Спасибо! – воскликнула Элизабет. Даже в таком взбудораженном состоянии она не могла не подумать, до чего же удивительно, что вокруг стола с пазлом продолжает собираться толпа. – Я постараюсь прийти попозже, – быстро добавила она.
– Здравствуйте, Элизабет, – сказал Джексон, выходя из двери позади стойки регистрации, как только она приблизилась.
– Норбридж здесь, Джексон? – спросила она. – Мне нужно с ним поговорить – а может, и с тобой. Мы проводили демонстрацию камеры-обскуры и увидели, что неподалёку от хижины Грацеллы идёт дым.
Джексон помрачнел.
– На самом деле дым идёт как раз из хижины. Там был пожар, но теперь всё под контролем.
– В хижине был пожар?
– Норбридж взял людей и отправился туда на лыжах. Мы только что получили от них известия.
Элизабет таращилась на него, не зная, что сказать.
– Они… Там что-нибудь…
– Ваш дедушка уже возвращается. Думаю, он прибудет в отель с минуты на минуту.
* * *
Сбегав в комнату за паркой, Элизабет поджидала на каменном мостике, перекинутом через ручей к западу от «Зимнего дома». Почти сразу же, как она пришла, из-за покрытых снегом тсуг появился Норбридж в шерстяной шапке и куртке, ровно скользя по лыжне на своих старомодных деревянных лыжах. Элизабет наблюдала, как он размеренно переставляет палки, а когда он её увидел – помахала.
– Элизабет, – крикнул Норбридж. – Доброе утро. – Девочка не была уверена, разинул ли он рот от удивления или просто от долгого бега.
– Я видела дым, – сказала девочка, когда он подъехал поближе. – Из хижины Грацеллы. Мы с Фредди проводили показ камеры-обскуры и увидели дым.
Сделав ещё два скользящих шага и прерывисто выдохнув, Норбридж остановился на мосту. Воцарилась тишина. Перед ними простиралось застывшее озеро Луны, позади – обширная и пустая долина, за которой стояли горы, напоминающие громадные белые паруса на фоне затянутого облаками неба.
– Ущерб не непоправимый, – сказал Норбридж с тенью беспокойства на лице, – но весьма тяжёлый. Кто-то побывал в хижине и развёл там огонь. Ума не приложу, зачем.
– Думаешь, кто-то специально это сделал? – спросила Элизабет.
Некоторое время Норбридж смотрел на неё.
– Я не знаю, что обо всём этом думать. – Он быстро выдохнул, одновременно утомлённо и встревоженно. – Должен признаться, я обеспокоен.
Элизабет покосилась на деревья, между которыми вилась лыжня, скрываясь из виду.
– Но, может, оно и к лучшему? – сказала она, вспоминая всё зло, зародившееся в этой хижине. – Теперь Грацелла туда не вернётся, если вдруг что…
Норбридж прищурился в некотором замешательстве.
– Я не знаю.
Элизабет снова поглядела на запад.
– Но если дух Грацеллы каким-то образом сохранился, он в первую очередь мог бы отправиться туда. Как в прошлый раз. – Она сделала паузу. – Так?
– Моя сестра лежит глубоко под землёй, и я надеюсь, что там она и останется. – Норбридж оглянулся. Столб дыма в отдалении по-прежнему поднимался в небо.
– Утром я видела, как Хайрам ехал в ту сторону, – сказала Элизабет.
– Он взял за привычку кататься с утра пораньше с тех пор, как стал преподавать в Хевенворте. – Норбридж поглядел на «Зимний дом». – Но я с ним поговорю. Возможно, он что-нибудь видел.
Элизабет почувствовала, что разговор странно застопорился; ей показалось, что Норбридж что-то скрывает.
– Почему ты вообще не уничтожил хижину? – внезапно спросила она.
Норбридж снова оглянулся на лыжню, а потом пристально посмотрел на озеро Луны.
– Она принадлежала моей сестре, – тихо сказал он. – Это было единственное место, куда она могла пойти в юности, чтобы облегчить свою запутавшуюся душу, побыть наедине со своими мыслями.
– Но… – начала Элизабет и запнулась. Какая-то её часть хотела выпалить: «Ты имеешь в виду её мысли о чёрной магии и уничтожении «Зимнего дома» и всей семьи?» Однако другая её часть как будто понимала, почему Грацелле так хотелось своё укромное местечко, где она могла подумать, кем ей хочется стать и какой дорогой идти.
Норбридж вытер пот со лба тыльной стороной ладони и снял шапку.
– Я знаю, что это может прозвучать странно, но даже зная обо всём, что натворила Грацелла, я по-прежнему испытываю к ней тёплые чувства. В моей душе всё ещё теплится надежда, что она может получить искупление. Если её больше нет, то я уже не в силах что-то сделать. Но если её дух по-прежнему где-то здесь, тогда я надеюсь, что она сможет обрести мир. Я не хочу, чтобы она была наказана или несчастна. Я хочу, чтобы она была свободна от всего зла, которое создала себе сама. Я не знаю, возможно ли это, но всё же надеюсь.
Снова наступила тишина; Элизабет некоторое время вглядывалась в дедушкино лицо, а потом заговорила.
– В одном из ящиков я нашла письмо твоей бабушки к твоей матери, в котором она писала что-то примерно в этом духе. Я тебе его покажу. – Элизабет сделала паузу. – И всё же, неужели не бывает так, что ты порой ненавидишь Грацеллу?
– Я считаю, что нет смысла в том, чтобы отвечать ненавистью на ненависть. – Норбридж жестом указал на «Зимний дом», и они направились в ту сторону. По пути Элизабет рассказала ему практически обо всём, что она увидела и услышала за последние несколько дней – послание Нестора в стереограмме, что Лана сказала про Лену, что Джексон рассказал про Киону, – и он выслушал её с большим интересом.
– А ещё когда мы с Фредди навещали Лану, – вспомнила Элизабет, – она сказала, что думает, будто Грацелла может попытаться управлять кем-то, чтобы вернуться к жизни. Может, это она и затевает. Может, кто-то пошёл к хижине, чтобы опять помочь ей.
– Я начну с того, что переговорю с Хайрамом, – сказал Норбридж, когда они оказались возле круговой дорожки перед фойе. – Мы разберёмся, что тут творится.
– И мы так и не знаем, кто взял книгу про Анну Люкс, – напомнила Элизабет.
– Так много дел. – Норбридж почесал бороду. – Кстати, я видел ту карточку со словами под крышкой. Никогда не понимал, что всё это значит, но нам непременно стоит наведаться в мастерскую. – Он взглянул на стеклянные двери фойе. – Хочу, чтоб ты знала, что я целый день провёл в Бруме, до поздней ночи консультируясь со специалистом насчёт того, что можно сделать с Ланиным состоянием.
