– Выходит, так, – ответила она, глядя на Норбриджа. Какая-то её часть осознавала, что она должна прийти в восторг от этой новости – это значило, что есть ещё один молодой член семьи Фоллс, когда казалось, что их роду грозит конец. Но другую её часть раздирало противоречиями – чтобы плести козни, Грацелла всегда использовала родственников. – Значит, мы двоюродные брат и сестра, так?
– Именно так, – кивнул Норбридж. – А мне он приходится… – Он ненадолго возвёл глаза к потолку. – Четвероюродным внуком. Добро пожаловать в семью, Хайрам.
– Изумительно! – воскликнул мистер Нок. – Только подумать, что раньше никто не мог связать все факты.
– Так что произошло с Кассандрой? – спросила Элизабет.
– Как я и сказала, – ответила Зарина. – Она умерла. Ещё в 1962-м.
– И я очень признателен, что вы рассказали мне об этом, – поблагодарил Норбридж. – Я никогда не знал, как сложилась её судьба. И никто не знал. Зарина восполнила этот пробел.
– А вы не знаете, как она умерла? – спросила миссис Рахпут. – Она была не такой старой.
– Что ж, это тайна, покрытая мраком, – ответила Зарина. – Цезарь никогда не рассказывал о ней, а Дэмиен и подавно. По сути, Дэмиен вообще мало что рассказывал. Честно говоря, у него был ряд странных увлечений. Некоторые даже несколько беспокоили меня.
– Странных? – переспросил сэр Реджинальд. – В каком смысле?
– С возрастом, – ответила Зарина, – он всё серьёзнее интересовался магией. Не просто фокусами с монетками и картами, но настоящей магией. По правде говоря, я считала, что он чудак. А когда я спрашивала его про Кассандру, он просто качал головой и умолкал. Однако был один случай, Дэмиен был тогда уже очень старым и начинал понемногу выживать из ума, когда я спросила его о Кассандре, а он посмотрел на меня и ответил: «Та маленькая девочка из отеля позаботилась о ней». Я понятия не имею, о чём он говорил.
Элизабет положила ладонь на лоб и посмотрела на Норбриджа – на лице у него было написано беспокойство, которое он скрыл, как только встретился с ней взглядом.
– Что ж, – сказал он, – сегодня имело место счастливое воссоединение. Рад, что мы вместе.
– Когда я принимала приглашение мистера Фоллса, у меня был и корыстный мотив, – призналась Зарина. – Помимо того, чтобы наконец посетить «Зимний дом», мне очень хотелось проведать моего маленького Хайрама.
– Ох, мам, ну хватит, – ответил Хайрам. – Ты вечно обо всём переживаешь.
– Матери всегда остаются матерями, – изрекла миссис Веллингтон, и все засмеялись и стали беседовать. Пять минут спустя колокольчики пробили полночь. Все – делали ли они глоток чая, нацеливались ли вилкой на пирог, рассказывали ли про прошлые или будущие пасхальные выходные, смеялись ли над шуткой – немедленно прервали свои занятия и стали слушать, как колокольчики отбивают двенадцать раз. На комнату словно наложили какое-то приятное и убаюкивающее заклятье.
– Счастливой Пасхи! – сказал Норбридж, когда эхо колокольчиков стихло. – Всем и каждому из вас!
Гости начали издавать радостные возгласы, обниматься и высказывать добрые пожелания.
– Мы дожили до полуночи! – прокричала Леона. – И никто не запнулся о ковёр и не отравился игристым сидром!
Элизабет почувствовала слабый прилив оптимизма – казалось, опасность действительно миновала. Полночь настала и прошла.
– Видимо, теперь всё будет хорошо, – сказал Фредди Элизабет. На лице у него играла кривоватая улыбка, будто он был удивлён, что ничего плохого не стряслось.
– Я тоже так думаю, – согласилась Элизабет.
С преувеличенным размахом Фредди поднял руку и протянул её Элизабет. Но вместо рукопожатия девочка крепко обняла его.
– У нас правда получилось, – сказала она.
– Эй! – воскликнул Фредди, смеясь. – Осторожнее, очки!
Элизабет отстранилась, и Фредди театрально поправил очки, а потом протянул ей кулак, чтобы стукнуться костяшками.
– Так будет безопаснее, – сказал он, и Элизабет от души ударила своим кулаком о его.
– Ау! – вскрикнул Фредди.
– Йавильсищ ихсап! – сказала Элизабет. – Она наконец настала!
– Ох, – вспомнил Фредди. – Насчёт той анаграммы? В первой строке будет «финальная вещь это».
Элизабет постучала себя по голове.
– Я тоже до этого додумалась.
– А вот вторая строка… – начал Фредди, и именно в тот момент раздался новый стук в дверь – резкий и торопливый, и веселье в комнате сошло на нет.
Норбридж подошёл к двери и открыл её – за ней с каким-то пришибленным видом стоял Густаво.
– Что такое? – спросил Норбридж.
– Лена, сэр! – ответил Густаво так громко, что слова эхом разнеслись по всей комнате. – Пойдёмте скорее! Прошу вас!
Норбридж развернулся и с мрачным лицом оглядел гостей.
– Я вынужден отойти. Прошу меня извинить. – Он встретился взглядом с Элизабет. – И, безо всяких исключений, не ходите за мной.
Глава тридцать третья. Ключевая сцена всегда кончается обмороком
Ноки, Веллингтоны и Рахпуты тут же разошлись по номерам. Хайрам вместе с матерью тоже удалились, в компании с сэром Реджинальдом. В апартаментах Норбриджа остались только Леона и Эгиль Фаулз, и тут, не успела дверь за Хайрамом закрыться, появился Джексон.
– Прошу вас, мисс Летин, – угрюмо возвестил он. – Я провожу вас в вашу комнату.
Как только Элизабет оказалась в номере 301, она уселась за стол и – проверив, на месте ли фрагмент пазла – достала листок бумаги. Внизу она написала «военщина, тафья, эль», а рядом – «финальная вещь это». Вверху она вывела «злыдни, пай, разгон». Элизабет так хорошо понимала, к чему всё идёт, что – после некоторых набросков и зачёркиваний – рядом с этими словами написала «грандиозный пазл». А потом соединила всё вместе, легко и просто – «Финальная вещь – это грандиозный пазл».
«Пазл – вот «полотно» Райли Грейнджера, – подумала она. – Всё это время мы трудились над последней вещью».
Её снова захлестнуло знакомым и опустошительным чувством вины – смешанным с осознанием, что если она своими руками закончит пазл, его сила перейдёт к ней.
– Три желания, – сказала Элизабет, а потом подумала: «Но где последний фрагмент?»
Она встала, выпила стакан воды, а потом пересекла комнату и выглянула в окно – за которым не увидела ничего, кроме снежного поля, простирающегося до самого озера. Не раздалось никакого гудения, не появилось никаких пурпурных огней, или тумана, или чего угодно ещё. Ночь стояла тихая – странно тихая. В голову Элизабет пришла мысль о Лене, а потом о Лане; девочка удивилась, как это она совершенно позабыла о них с того момента, когда ушла из апартаментов Норбриджа.
Элизабет снова открыла ящик и уставилась на фрагмент пазла – а потом взяла его, положила в карман и вышла из комнаты. Она дошла до лестницы, быстро спустилась и сделала несколько шагов по коридору, в котором располагалась комната Кионы и Лены. В коридоре никого не было и, хотя она некоторое время прислушивалась, до неё не донеслось никаких голосов с той стороны. Элизабет вернулась назад и отправилась в фойе.
