Хижина у этого шамана была меньше, зато на склоне сопки, у которой стоял этот домик, была пещера. Рукотворная или нет, со стороны не было заметно, но вход в нее больше напоминал ворота и был прикрыт занавесом из шкур.
И, кстати, почему всех шаманов зовут Ульратачи? Это что, одно из названий шамана на местном языке? Или они все родственники? Спросить некого. Опричники, похоже, сами не знают, а Магаде такие вопросы игнорировал. Впрочем, это не самая большая проблема.
Более серьезной задачей, с которой столкнулись путешественники, стало отсутствие для них стационарного жилья. Ни в хижину, ни в пещеру их никто не приглашал. К ним вообще никто не вышел. Но жандармы, по всей видимости, были в курсе местных обычаев, так как безропотно стали разгребать снег и ставить палатки. Обычные солдатские палатки из парусины. Вряд ли в них тепло будет. Хорошо у Пети спальник есть.
А вот уборная (выгребная яма, прикрытая обтянутой шкурами будкой) здесь уже имелась. Видимо, специально для паломников была сделана, чтобы окрестности не загадили. Так что хоть какими-то минимальными удобствами путешественники все-таки были обеспечены.
В хозяйственных работах кадет принципиально участие не принимал. Не своей волей ехал, друзей у него здесь нет, начальников тоже. Но его и не трогали, жандармы сами справились. Не сказать, чтобы очень хорошо, но горячей кашей они и поужинали и позавтракали.
Большую часть времени Петя провел в медитации. Лежа в спальнике, чтобы о холоде не думать. Заодно прикидывал по сотому разу, как себя с шаманом держать. Ничего умного не придумал. Главное, лебезить начинающий маг ни перед кем не собирался. Вины за собой он никакой не чувствовал, Магаде сам на него напал. Но лучше бы шаман эту тему не затрагивал, хотя ничего хорошего от него ждать не приходилось.
Было заметно, что остальные участники экспедиции тоже нервничают, так что в лагере воцарилась напряженная атмосфера. Вечером. А утром тревога усилилась. Ничего вроде не происходит (а может, именно поэтому), но жандармы как-то нервно перешептывались, беспокоясь, что такое пренебрежение к ним со стороны шамана говорит о его гневе.
Пете даже противно стало. Здоровые лбы, при оружии, а боятся. Причем Шипов и офицер (маг, между прочим!) тоже от них заразились. Что им шаман может сделать? Духов натравит? Так никто из них вокруг лагеря не шляется. Хотя видеть-то духов один Птахин может.
Успокаивать никого не стал. Сами сюда приехали, еще его притащили.
Наконец, когда первые лучи зимнего солнца осветили вход в пещеру, стало видно, что в ее проеме сидит закутанный в меха человек. Не двигаясь, молча. Тоже медитирует?
Пауза затянулась на добрый час. А потом раздался голос:
– Что встали? Пусть ваш маг-шаман ко мне идет. Один. А вы ждите. Ответ будет позже, как духи решат.
Шипов бегом кинулся в палатку к Птахину.
– Идите скорее, Петр Григорьевич!
– Да слышал я. Сложно было не услышать.
Голос звучал действительно громко. Наверное, магией был усилен, или что там вместо нее у шаманов.
Петя выбрался наружу. Демонстративно потянулся. После чего протянул руку:
– Амулет давайте!
– Зачем он вам?
Видимо, обычай не выпускать из рук ничего, что к ним попало, укоренился в опричниках намертво.
– Мы ведь это уже сто раз обговорили. Как я иначе наличие темной энергии проверять буду?
– Вот выйдете из пещеры, к этому вопросу вернемся.
– Опять двадцать пять! Давайте, или я за себя не отвечаю!
– Не дам! Я сказал – после!
Но тут на их спор обратил внимание шаман, и гремевший до этого голос обрел шипящие змеиные интонации, от которых мороз по коже пошел даже у Пети.
– Человек, ты пришел сюда просить прощение у духов за смерть молодого Ульратачи. И смеешь прятать от них амулеты? Я скажу им об этом, когда они будут решать твою судьбу. Или выпустить их к тебе уже сейчас? Они рвутся.
Шипов на некоторое время застыл, потом внезапно засуетился, шаря по карманам и за пазухой. И как-то боком стал отступать к палатке.
– Я сейчас! В багаже поищу. А вы идите пока, Петр Григорьевич!
Вот натура поганая. То, что знакомый амулет где-то рядом, скорее всего, в кармане опричника, Петя чувствовал. Но скандал поднимать не стал. Перед смертью не надышишься. Сейчас все решится, а разборки можно и потом устроить. Если жив будет.
Дорожка к пещере извивалась змейкой, но была расчищена. Жандармы этим явно не занимались. Хотя… Из разговоров с Магаде, пока отношения между ними не испортились, Петя знал, что шаманская магия универсальна. По крайней мере, видят они все виды энергии. Здешний Ульратачи голос усиливал, значит, должен владеть воздухом (или чем-то аналогичным). Ну а магу воздуха сдуть снег с дорожки – раз плюнуть.
«Во что я вляпался? С кем связался? – с сожалением подумал Петя, размеренным шагом приближаясь к пещере. – Ну да отступать поздно. Да и не выйдет».
Аурный щит он при этом поднял, накачав энергией по максимуму.
Вблизи шаман оказался самым обыкновенным на вид ульта. С характерным плоским круглым лицом с миндалевидными глазами. Слегка заплывшими. Видно, что немолод, но морщин почти нет. Впрочем, даже сквозь меховую одежду заметно, что этот Ульратачи отнюдь не аскет. Можно даже сказать, что толст. Чем он радикально отличался от того шамана, с которым Петя на практике познакомился.
На доброго старичка-толстячка не походил совершенно. Даже без магического зрения ощущалась сила. Глаза смотрели холодно, лицо застыло, как маска, губы почти не шевелились, но голос звучал отчетливо.
– Проходи, шихи.
Что значит «шихи», Петя, естественно, не знал, но почему-то слово ему не понравилось, хотя шаман никак его не выделил интонацией.
Пещера оказалась довольно длинной и разделялась на секции-комнаты занавесами из шкур примерно через каждые тридцать шагов. Сколько всего было «комнат», оставалось только догадываться. Для начала они прошли в третью.
Внутри было светло и относительно тепло. Не жарко, но пар изо рта уже не шел. Магия, наверное, по крайней мере, что-то вроде магических светильников на стенах висело.
Пол, стены и потолок были более или менее выровнены. Не до зеркального блеска, но и не споткнешься при ходьбе. Во многом было похоже на подземные ходы под Тьмутараканью, только там камень был ракушечник, а здесь явно что-то намного более твердое. Обычной пилой не возьмешь.
В «комнате», куда они пришли, у одной стены стоял стол. Рядом с ним что-то вроде буфета с антресолью. Шаман снял с полки какую-то склянку, с другой взял маленькую пиалу. Налил в нее какой-то темной, густой и пахучей жидкости. Немного, не больше шкалика
[5].
