Разговор не клеился, меня тяготили люди вокруг. Парни даже не сунулись к нам, хотя я видела, что хотели. Даже Сильх смотрел настороженно. Его глаза говорили: «Хочешь обсудить?», но я только покачала головой и сбежала из столовой, чувствуя, как душат рыдания. В комнате кинулась на кровать и закрыла голову подушкой. Почти не удивилась, когда руку ткнулся холодный мокрый нос — Тварь. От Сильха она сбежала и пришла ко мне. Это было приятно, я притянула ее поближе к себе и разрыдалась.
Друг за другом вернулись девчонки, Зейна пришла одна из последних и забилась в угол на свою кровать, подтянув ноги к груди. Я сначала хотела подойти к ней и поговорить, но потом решила оставить в покое. Ей нужно было время все осмыслить и побыть одной. Да и мне тоже. Мы острее всех ощущали потерю и еще не могли избавиться от чувства вины. Неважно, насколько справедливым было это чувство. Да, вина лежит лишь на том, кто убил Элоизу, но мы могли бы этого не допустить, если бы оказались рядом.
Я была бы рада уснуть, но сон не шел. И я просто лежала на кровати в обнимку с Тварью и уныло пялилась в потолок, слушая как часы на стене отсчитывают минуты. Тик-тик-тик. Это звук раздражал. Впервые в жизни мне хотелось подскочить и как следует проораться в пустоту, выплескивая всю боль, которая скопилась в душе. Но как-то неловко вопить в комнате, где кроме меня еще Зейна. Да и девчонки за стенкой вряд ли порадуются. Сумасшедшая по соседству им точно не нужна.
На пустующую кровать Элоизы, на ее небрежно брошенную сумку, платье, висящее на стуле, мы старались не смотреть. Родители девушки или еще не приехали или не нашли в себе сил зайти в ее комнату и забрать вещи.
День тянулся медленно и уныло. Мы даже чай не попили и, не сговариваясь, не пошли на ужин в столовую. Все ждали. Причем непонятно, чего именно. Новостей? Того, что нас вызовут на личный разговор к ректору или проверяющему мэршу из столицы, а может быть слов: «Все это ошибка, и в самом деле Элоиза жива»? Я внезапно поняла, что буду на это надеяться, пока не увижу ее тело.
Мы с Зейной за весь день не проронили ни слова, и это тяготило сильнее всего. Она чувствовала себя виноватой? Или невольно перекладывала вину на меня? Ведь причиной ее вчерашнего конфликта с Элоизой была именно я. Наверное, следовало спросить, но я не могла. Слишком боялась услышать, что мои подозрения верны.
Мэрш Адриан пришел после ужина. Он постучался в дверь, и когда Сабрина открыла, велел позвать меня.
— Сейчас, — крикнула я из своей комнаты. — Соберусь только!
— Рина, проверяющий ждет тебя в приемной ректора! — сообщил мэрш откуда-то из коридора. — Ответишь на вопросы. Остальные тоже приготовьтесь. Но с вами будут беседовать, скорее всего, завтра.
— Почему они позвали тебя? — встрепенулась Зейна и села на кровати. — Она смотрела на меня с испугом.
— Не знаю. — Я пожала плечами. На самом деле, мне не нужно было собираться. Я валялась на диване в том же, что надела с утра. И сейчас не видела смысла переодеваться. Платье не помялось и ладно. Да и если бы помялось, в данный момент меня это волновало меньше всего. Но мне нужно было время прийти в себя и настроится.
Вот, казалось бы, лежала весь день, ничего не делала, настраивайся — не хочу, а визит мэрша выбил из колеи. Снова тряслись руки, и хотелось плакать.
— Ну я пойду… — пробормотала тихо и поднялась.
— Да иди… — флегматично отозвалась Зейна. — Но все же, почему позвали тебя?
— Потому что, наверное, я с ней поругалась… и об этом все знали. Решили со мной поговорить с первой.
— Думаешь, они тебя подозревают?
— Думаю, они подозревают всех, — ответила я и вышла.
Остальные девчонки сидели в общем зале — испуганные и взъерошенные. Словно птички на жердочке. Боялись и волновались все. Мне тоже было страшно представить, что в смерти Элоизы, пусть косвенно, мог быть замешан кто-то из нас.
Коридоры академии были непривычно пусты. Видимо, парней тоже разогнали по комнатам. И если обычно все просто игнорировали комендантский час, то сейчас, похоже, за этим следили строго. Тишина и ни души.
У входа в кабинет ректора дежурили два незнакомых мне сэрша. Судя по нашивкам на их мундирах — личная королевская охрана. Интересно, как быстро сюда сбегутся родители сэршелов? Убийство в академии — это не шутки. И почему еще не приехали мои? Или все дело в том, что пока никто не знает? Сказали только родителям Элоизы? Жаль, я вряд ли получу ответы на свои вопросы.
Я представилась сэршам, и после того как один из них мне кивнул, зашла в просторную ректорскую приемную. Тут горел слабый боковой свет, а у окна спиной стоял он… Мое сердце совершило в груди кульбит и рухнуло в желудок, когда я поняла, какого именно проверяющего прислали из столицы. Я могла узнать его всегда — и широкий разворот плеч, и военную выправку, и короткий ежик темных волос. Натаниэль.
Я не успела ничего сказать, только стояла и смотрела на широкую спину, когда гранд-мэрш резко развернулся, видимо, ощутив мое присутствие.
— Хвала богам погибла не ты… — выдохнул он и, кажется, в одно движение оказался рядом и совершенно неожиданно сжал в объятиях. Я даже пискнуть не успела. Оказалась притиснута к мощному телу. Руки висели, словно безвольные плети, а над ухом гулко и сильно билось его сердце.
Мой пульс подскочил. Я ведь мечтала об этом? О том, чтобы он первый сделал шаг навстречу, о том, чтобы обнимал меня, будто я самое ценное в его жизни. Я вдыхала запах Натаниэля, чувствовала его руки на спине, и голова кружилась от счастья. И не давал покоя лишь бьющийся в висках вопрос — неужели кто-то должен был погибнуть, чтобы Натаниэль просто меня обнял? Показал хотя бы на миг, что не каменная статуя.
— Я волновался за тебя, — выдохнул он мне в волосы, а я не удержавшись, ехидно спросила.
— И с чего бы?
— Не знал, кто погиб… — очень серьезно отозвался гранд-мэрш и немного отстранился. Я не удержалась и подняла глаза, встретившись с его пронзительно-зелеными. Он выглядел действительно встревоженным и уставшим, а еще в его взгляде застыла боль. — На какое-то время… я подумал, погибшей могла быть ты…
— Но почему ты подумал на меня? — удивилась я.
— Во-первых, сообщение послали сразу же, когда еще не разобрались, кого именно нашли в лесу. Сказали блондинка, личность устанавливали, а, во-вторых… — он замолчал и уткнулся мне лбом в лоб. — Наверное, просто именно тебя я сильнее всего боялся потерять…
— Ты же понимаешь, что потерял меня раньше… — тихо ответила я. — Тогда, когда оттолкнул.
— А потерял ли? — хрипло спросил он. И от этого нового, немного изменившегося голоса было не по себе. У меня ноги стали ватными, и чтобы не упасть, я сама обняла его, а он воспринял этот невинный жест, как команду к действию.
Наклонился ниже и поймал мои губы в плен. Я оказалась к этому не готова, растерялась перед его напором и поэтому быстро сдалась. Я ждала этого очень долго. Знала ведь, его поцелуи — словно наркотик для меня. От них кружится голова, замирает дыхание и невозможно отстраниться первой.
