В голосе темной слышалось насторожённость, но не было страха. Это радовало. Остальные глядели на богиню влюбленными взглядами очарованных баранов. И подобное поведение вызвало острое беспокойство.
— Откуда знаешь? — я покоился на «сестрицу», намеренно делая вид, будто речь идет о пустяке, и мы ведем заурядный ничего не значащий разговор на обычном привале.
— У нее кулон висит на шее. Это знак Унары, богини домашнего очага, семьи и любви, — пренебрежительно ответила Алия, поддержав игру с провокацией.
Подействовало. Глаза «Винары» сощурились, ноздри раздулись, по идеальному лицу скользнула тень гнева.
Какие мы обидчивые. Это хорошо. Значит легко будет взбесить при необходимости. А объятый гневом разум — плохой помощник в бою.
— Винара-Унара, — я хмыкнул. — Стоило догадаться. Слишком созвучные имена.
Я прямым взглядом посмотрел в глазах богини, чувствуя, как ярость Меча Шахода защищает от влияние божественной сущности.
— Давно пряталась в рыжей тушке? Или только сейчас появилась?
Унара сладко улыбнулась.
— Давно, — она провела рукой по высокой груди. — В свое время, она сама согласилась стать моим сосудом.
— Добровольно? — не поверил я.
Улыбка стала слаще.
— Добровольно, — богиня рассмеялась. — Что, трудно поверить, что кто-нибудь согласится пустить внутрь себя эфирную сущность? Если твоя жизнь сера и безрадостна, если ты не глядишь в будущее с восторгом, то на многое согласишься, лишь бы избавиться от ощущения безысходности.
Прелестно. Рыжая ведьма впала в депрессию, и не нашла ничего лучше, чем позволить эфирной пиявке завладеть своим телом.
Стоп. Если бы она была одержимой, мы бы это заметили.
Будто прочитав мои мысли, Винара снова улыбнулась.
— Когда смертные соглашаются добровольно, у нас появляется несколько преимуществ перед обычным вселением. Например, входить в состояние сна, не мешая первой личности управлять телом.
Скрывалась в глубине сознания. Хитро.
— Чего тебе надо? — я попытался незаметно оглядеться. Дерьмо. Все наши воины пялились на высокую рыжеволосую красавицу буквально пожирая ее обожающими глазами.
Плохо. Очень плохо. Что-то подсказывало, что в случае столкновения солдаты нас не поддержат. А то хуже — набросятся сами. По щелчку любимой богини.
Как она их шустро обработала. Буквально одним появлением. Влюбила в себя, сделав послушными.
Богиня любви, мать ее… Заворожила, взяла под контроль. Без единого слова.
— Что, неужели я не нравлюсь тебе? — Унара провокационно провела рукой по полной груди, спускаясь к талии и ниже к бедру. — Помниться ты наслаждался этим телом и остался доволен.
Алия покосилась на меня.
— Ты красив и достоин составить пару такой как мне, — она игриво улыбнулась. — А еще ты ненасытен в любви, и мне это нравится. Ну же, иди ко мне.
Она протянула руки вперед. Странно, но в этом жесте чувствовалась забота. Речь шла не о банальных плотских утехах. Все глубже. Казалось, тебя хотели обнять и приласкать, подарить тепло и ласку любимой женщины, окружить заботой и дать понять, что ты единственный на свете достойный мужчина.
В первую очередь это подействовало на Эри, сирота-беспризорник радостно трепыхнулся и рванулся вперед.
Эффект оказался столь силен, что ноги сами сделали шаг вперед.
Но затем в игру вступил частичка дэс-валион. Холодная ярость от того, что кто-то смеет помыкать тобой как куклой, охватила разум, с легкостью смывая любые воздействия.
Ему вторил Меч, продолжавший петь песнью смерти.
Я встряхнулся, по губам скользнула жесткая улыбка. Глядя прямо в глаза богини, отрицательно качнул головой.
— Ну же, иди ко мне, я тебя жду, — мурлыкала Винара. — Со мной ты познаешь блаженство.
Перед глазами пронеслась красочная картинка. Как возвращаюсь домой после тяжелого дня, где ждет уют и покой. Как сажусь за накрытый стол и любящие руки жены нежно обнимают сзади. Как сытый и довольный иду на кровать, зная, что любимая женщина всю ночь будет рядом.
Наваждение выглядело невероятно реальным. В какой-то миг даже показалось, что уловил аромат свежего хлеба и запах женского тела, пахнущего лесными травами.
Тонкая обработка. Куда там банальным эротическим фантазиями. Воздействие на более глубокие чувства.
Богиня любви, семьи и домашнего очага — от такой глупо ожидать чего-то другого.
Унара облизнула влажные губы, снова улыбнулась улыбкой полной любви.
— Ну же, иди ко мне.
Я стоял и не двигался. С отстраненным любопытством наблюдая, как наваждение отпускает, возвращая рассудок в состояние холодной сосредоточенности.
Алия, как и я оказалась не подтверждена воздействию. То ли у нее имелась какая-то природная защита чистокровной дэс-валион, то ли на дело влияло отношение к женскому полу.
Видя, что на главных участников влияние божественных сил не работает, Унара разочарованно вздохнула.
— Вы так похожи на своих блистательных приятелей. У них тоже невозможно было вызвать чувство любви, — она печально оглядела нас. — Такие же хладнокровные, глупые и самонадеянные.
— Ты была в Парящем городе? — Алия прищурились.
— Была, — спокойно подтвердила Падшая и поделилась: — Дурацкий городишко. До глупости нелепый. Зачем подымать такую громаду в воздух, зная, что ее можно обрушить вниз?
Твердыню светляков опустили на землю Отверженные. Точнее грохнули со всей силы. При помощи астральной бури небывалой мощи. Место падения до сих пор толком не знали. Говорили где-то на севере. Но правда ли это, никто не ведал. Экспедиций так и не отправили.
— Что стало с Блистательными? — Алия сделала осторожный шажок в сторону, с подозрением глядя на застывшего в ступоре Оскара, своего главного гвардейца.
По лицу воина блуждала обожающая улыбка, влюбленные глаза не открывались от своей новой госпожи. И столько обожания в них было, что не возникало сомнений — дуэгарец под воздействием чар.
Идиотское выражение лица на суровом лице бывалого воина выглядело совершенно неестественным. Так люди не смотрели, даже на самых любимых возлюбленных.
Так же выглядели южане-наемники и все остальные гвардейцы. Унара буквально влюбила их в себя до безумия.
Гадство. Что-то подсказывало, что такие чары обычным контрзаклинанием не убрать.
— Когда город упал, некоторые из них стали возмущаться, заявляя, что мы нарушили условия сделки, — всего на какую-то долю секунды, лицо прекрасно богини исказила гримаса ярости, гнева и презрения.
Это стало так неожиданно, что я вздрогнул. На краткий миг из прекрасной женщины проступил уродливый монстр.
