Книга Распутин, страница 39. Автор книги Эдвард Радзинский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Распутин»

Cтраница 39

С мужиком, а не с ним, премьером, обсуждали судьбу войны на Балканах! Узнал Столыпин и еще одну весть, которая не могла его не встревожить. Оказалось, его политический соперник Витте уже наладил контакт с Распутиным: мужик приходил ко вчерашнему, ныне опальному премьеру.

«Я сказал ему тогда: „Послушай, зачем ты, собственно, ко мне пришел? Если об этом узнают, то скажут, что я через тебя ищу сближения с влиятельными салонами, а тебе скажут, что ты поддерживаешь сношения с вредным человеком“... Распутин предложил мне в беседе очень оригинальные и интересные взгляды», – вспоминал впоследствии граф.

Встреча царского любимца с либералом Витте, который в 1905 году заставил царя даровать стране Конституцию, вызвала панику среди монархистов. Богданович отмечала в дневнике: «Большой опасностью является то обстоятельство, что „блажка“ спелся с Витте... Витте хочется снова получить власть».

Столыпину доложили, что мужик встречался не только с Витте. Он уже участвует в обсуждении кандидатур на высшие государственные посты – устраивает смотрины будущему обер-прокурору Синода!

И это было правдой. После всех неприятностей – с расследованием Тобольской консистории, с обвинениями Феофана, с деятельностью сестры Эллы и ее окружения – Аликс боялась, что ее враги используют Синод, чтобы опять обвинить «Нашего Друга» в хлыстовстве. И она решила найти лояльного к Распутину обер-прокурора.

На этот пост начала обсуждаться кандидатура Владимира Саблера. Именно тогда Аликс впервые решила применить удивительный метод «проверки» кандидата на должность: его должен был проэкзаменовать «Божий человек». Учитывая особые отношения «Нашего Друга» с небом, его встреча с будущим главой Синода была для Государыни вполне логична.

Встреча состоялась, и Распутин смог убедиться в полном послушании кандидата «папе и маме». И вскоре Саблера, человека с нерусской фамилией (он был из семьи обрусевших немцев), ко всеобщему изумлению поставят во главе управления русской церковью...

ПРЕМЬЕР ПРОТИВ МУЖИКА

Столыпин оценил свое ожидание в царской приемной. Это было не просто унижение, но некий сигнал: у царя сидел «тайный премьер».

К тому времени позиции великого реформатора ослабли. (Это характерно для всех реформаторов в России. Впоследствии одного из вождей монархистов, умнейшего Шульгина, спросят, кому мешал Столыпин, и его ответ будет лаконичен: «Всем».) Премьера ненавидели левые, ибо он не раз беспощадно подавлял оппозицию в Думе – чего стоит лишь одна его бессмертная фраза: «Вам, господа, нужны великие потрясения, а мне нужна великая Россия». Премьера ненавидели правые, ибо его реформы предвещали победу капитализма в России – древний Царьград должен был стать Манчестером. Его презрение к антисемитам из «Союза русского народа», предложения отменить «черту оседлости» для евреев (на что царь не согласился) вызывали ненависть у церковных «ястребов» типа Илиодора и Гермогена. Была и еще одна мощная фигура, подогревавшая недовольство, – великий князь Николай Николаевич, ибо Столыпин был категорически против участия России в балканском конфликте. И тем не менее премьер держался, потому что его поддерживал царь. Столыпин грозил Николаю социальными катастрофами и голодом, если не осуществятся его реформы. Огромным ростом и зычным голосом он успокоительно напоминал Николаю гиганта-отца, внушал ему уверенность.

Но Столыпин сделал ход, который вначале казался очень удачным. Ход этот мог вернуть ему популярность, но... оказался фатальным. Премьер выступил против Распутина, заговорил с царем об отношении общества к «Нашему Другу».

Николай от разговора уклонился. Но он помнил, какое впечатление оказал Распутин на Столыпина всего несколько лет назад. И попросил премьера вновь встретиться с мужиком.

Об этой странной встрече Столыпин рассказал будущему председателю Государственной Думы Родзянко. С первой минуты премьер явственно ощутил «большую силу гипноза, которая была в этом человеке и которая произвела на него довольно сильное, хотя и отталкивающее, но все же моральное впечатление». Но, видимо, «моральное впечатление» было столь сильным, что Столыпин, «преодолев его», вдруг начал кричать на Распутина, называть его хлыстом и грозить ему высылкой «на основании соответствующего закона о сектантах». Это была ошибка (как покажет будущее – роковая для премьера).

Распутин имел право быть обиженным. И... спокойным. Он знал: никаких весомых доказательств его хлыстовства Тобольской консистории получить не удалось. Знал это и царь, который в год всеобщей травли «Нашего Друга» ознакомился с его «делом»...

К 1910 году Распутин стал вызывать уже всеобщее недовольство: левых, которые видели в нем союзника Илиодора и антисемитов; правых и монархистов, которым он грозил приходом к власти Витте; «партии войны» и «Грозного дяди»; двора, ненавидевшего мужика-фаворита; церковников, уверенных в его хлыстовстве; сестры царицы, премьер-министра...

Он надоел всем.

Первой конечно же начала действовать самая обиженная и самая страстная – «черная женщина», Милица, близкая знакомая епископа Феофана. Скорее всего, она и была таинственным «кем-то», постоянно открывавшим глаза Феофану, ознакомившим его с ходом тобольского расследования и исповедями дам, «обиженных Распутиным».

Активизировалась и великая княгиня Елизавета Федоровна. Настоятельница Марфо-Мариинской обители уже поняла, что второй «Наш Друг» куда опаснее первого. И то, что против Распутина выступила Софья Тютчева, бывшая в тесной дружбе с сестрой царицы, – не случайно. С Эллой была очень близка и семья Юсуповых. Так в Москве сформировался фронт недругов «старца», который Аликс будет называть «московской кликой». Элла помогла высланному из столицы Феофану получить назначение в Крым. Она верила, что во время пребывания Семьи в Ливадии неукротимый Феофан продолжит свои обличения.

Наступление на мужика продолжил и Столыпин. В октябре 1910 года он приказал департаменту полиции установить за Распутиным наружное наблюдение. С помощью донесений секретных агентов он надеялся наконец убедить царя в распутстве «Нашего Друга».

Но Аликс тотчас ответила. Как сказано в полицейских документах, Распуган «наблюдался лишь несколько дней, после чего наблюдение было прекращено».

Наблюдение отменил сам царь. Он не мог объяснить своему премьеру, что те факты, которые тот намеревался ему сообщить, ничего для него не значат. И что ни Столыпину, ни его агентам не дано понять поведение «отца Григория». Загадку его поведения...

Загадку, которую «цари» уже постигли и о которой речь впереди.

ПУТЬ В ИЕРУСАЛИМ

Наступил 1911 год. Чтобы успокоить поднявшуюся волну неприязни к мужику, Семье вновь пришлось перестать звать его во дворец. Снова видеться с ним тайно – у Ани...

Из дневника Николая: «12 февраля... поехали к Ане, где долго беседовали с Григорием».

Секрет Полишинеля! При дворе об этих встречах знали все. «Этот мужик Распутин... во дворце не бывает, но у Вырубовой в Царском бывает, и царица часто к этой Вырубовой заезжает... Вырубову продолжают ругать все за глаза, а в глаза за ней ухаживают все... Все эти господа боятся только одного: чтобы не потерять своих тепленьких местечек, а до России им горя мало», – записала в дневнике А.Богданович.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация