— Мистер Гамильтон, — обратился ко мне Матвей Яковлевич Мудров, профессор патологии и терапии Московского университета, — здесь у двоих температура тела около сорока градусов.
Мудров с тремя студентами медиками отправился в поход вместе с нами. Матвей Яковлевич был настоящим светилом в военной медицине. Когда Резанов прибыл в Петербург, он был в столице и очень быстро узнал об уровне нашей медицины.
Поначалу Мудров счёл услышанное байками, но встретившись с Резановым и моими людьми, он изменил своё мнение. Поэтому он послал вызвал в столицу несколько своих лучших студентов и потребовал чтобы его с учениками включили в состав русской экспедиции. Он резко контрастировал с остальными учеными, прибывшими в Калифорнию, в основном своим христианским отношением к профессии врача и здесь достаточно близко сошёлся с Нектарием.
Увиденное в Калифорнии его потрясло, и профессор старался как можно больше понять и перенять. То, что он здесь это очень большая удача как для русской армии, так и всей медицины Империи.
— Понятно, профессор, распорядитесь заносить в смотровую, а я пока закончу с этой милой сеньоритой, — в этот момент я вправлял вывих совсем маленькой девочке, которая неловко упала, — вот и всё, как видишь это не страшно. Синьора, — обратился я к её матери, — сейчас мой помощник перевяжет вашу дочь, и вы можете идти, пусть Хуанита побережет руку хотя бы неделю.
— Спасибо, синьор! Спасибо вам, что приняли нас и помогли моей малышке, — такое чувство, что растрогавшаяся женщина была готова упасть на колени.
— Прошу меня простить, но меня ждут больные.
* * *
Так, что у нас здесь? Мужчина и женщина, начнём с мужчины. Озноб, лихорадка, бессвязный бред, он явно не понимает где находится. В сочетании с температурой это может быть… да много чего может быть. Я аккуратно снял с больного грязную порванную рубашку. Пятна розовой сыпи на животе. Твою мать, это тиф! Господи спаси нас!
— Профессор, — позвал я Мудрова, тот осматривал женщину, — идите сюда, быстрее!
— Что-то случилось, мистер Гамильтон?
— Да, это тиф.
Мудров моментально побледнел, я его прекрасно понимал. В настоящее время от этой болезни лечения нет. Тиф столетиями собирал свою кровавую жатву в европейских войнах. Зачастую целые армии сгорали от этой болезни.
— Мистер Гамильтон, что нам делать?
— Если не сложно, соберите перед палаткой врачей, санитаров, и мне нужны все командиры нашего полка, абсолютно все. А я пока закончу с этими больными.
Мудров кивнул и вышел, а я бегло осмотрел и его пациентку, у неё были те же симптомы. Я открыл холодильник с подтаявшим льдом, достал оттуда два флакона пенициллина, шприцы, развел лекарство и сделал каждому больному по уколу. Пока только так…
Выйдя за палатку, я набил трубку и выкурил, продумывая то что сейчас хочу сказать, затем я вернулся к больным, еще раз проверил у больных температуру и дал обоим отвара ивы. Скоро нам его понадобится очень много.
Затем я пересчитал все флаконы с антибиотиками, не густо прямо сказать, всего сто восемнадцать доз, этого категорически не хватит, если у нас настоящая эпидемия.
— Мистер Гамильтон, все в сборе, — сказал снова зашедший в палатку Мудров
Да, перед палаткой собралось почти полсотни человек, от них будет зависеть, как много беженцев выживет.
— Матвей Яковлевич, возьмите в палатке переносной стол, стул и письменные принадлежности. Мне нужно чтобы вы записали мои слова в точности. Я подожду.
Мудров сказал своим студентам принести всё необходимое.
— Я готов, мистер Гамильтон, — сказал он, когда те выполнили его просьбу и он замер с занесенным над бумагой пером.
— Господа, — я громко сказал я. Говорил я по-русски, его знали все собравшиеся, — у двух наших больных тиф. Надо исходить из того что у нас эпидемия. Эта болезнь очень опасна и передается вшами.
С настоящего момента и до моего особого распоряжения с беженцами работать только в халатах, перчатках, масках и шапочках. Я вижу что у многих усы и борода, их нужно сбрить немедленно. Прошу не возмущаться, борода вырастет, а жизнь у нас у всех одна, — я правда живу уже вторую, но не буду об этом.
Первое что нам нужно сделать, это начать осмотр абсолютно всех беженцев. Затем абсолютно все должны быть вымыты и все должны посетить цирюльников. Все волосистые части тела брить, абсолютно все, включая брови. Это касается и женщин. Мы сейчас медики, а не мужчины, так что всякие мысли выбросьте из головы.
— Извините, господин президент, — разрешите вопрос, — прервал меня один из врачей нашего госпиталя.
— Да, конечно, Хосе, слушаю тебя.
— Может быть нам привлечь местных жительниц к работе с женщинами?
— Нет, мы не имеем права подвергать гражданских людей риску, даже минимальному. Всё будем делать сами. Еще вопросы, — я обвел взглядом моих людей, — нет? Хорошо, я продолжу.
Ветхую одежду собрать и сжечь, то же самое касается и волос, всё в огонь. Одежду, которую можно использовать необходимо прокипятить и дополнительно прожарить на противнях, я распоряжусь, чтобы местные кузницы изготовили их достаточное количество.
После этого еще один осмотр. Нужно будет измерять температуру каждому, опрашивать и осматривать на предмет наличия розовой сыпи и следов от расчесов. Сами вши не опасны, опасны именно расчесы, через которые инфекция попадает в кровь.
Симптомы тифа помимо повышенной температуры и сыпи это головная боль, озноб, лихорадка, бред или бессвязная речь и нарушение координации движений.
Всех у кого есть хоть малейшие признаки болезни необходимо изолировать от остальных. Тоже самое касается и всех нас, с сегодняшнего дня я запрещаю покидать лагерь. Полковник Фоцис, — обратился я командиру первого стрелкового полка.
— ДА, господин президент!
— Вам необходимо организовать караулы и патрулирование периметра лагеря. По нарушителям огонь на поражение. Вам ясно?
— Да, господин президент, — ответил побледневший Фоцис, — даже по вам?
— Всё верно, после того как я отдам все необходимые распоряжения губернатору Иттурагаю и нашим воздухоплавателям я тоже сажусь в карантин вместе со всеми.
— Будет сделано, господин президент!
— Я на вас надеюсь полковник, и вот еще что. Мне нужен телеграф, соединенный с дворцом губернатора. В Лос-Анджелесе есть два аппарата, распорядитесь прямо сейчас.
Дождавшись пока полковник выполнит этот приказ, я продолжил:
— Лагерь должен быть разделён на две части. В одной будут находится беженцы без признаков болезни, обслуживающий персонал и медики. В другой будет организован карантин для больных. Между этими частями также нужны вооруженные караулы. С заболевшими должны контактировать только медицинский персонал. Многоразовый перевязочный материал, простыни, нашу одежду необходимо регулярно кипятить и прожаривать. По окончанию дня или если мы выходим из карантина одежду необходимо менять и обрабатывать. Господин профессор, вы всё записали?
