— Хочешь сказать, что молодое вино стало выдержанным? — по телу моему бежали мурашки. Приподняв руку, я расстегнула пуговицу его рубашки, потом следующую.
— Пока ещё нет, — он поймал мою ладонь. Погладил большим пальцем и выпустил. — Но это время обязательно придёт. В тебе столько всего… — он качнул головой. Наклонился и поцеловал в губы, не проникая языком, но так, что пламя, таящееся в его взгляде, охватило меня с головы до кончиков пальцев. — Да-ри-на… — прошептал, растягивая гласные, и разум, что цеплялся за грани, рассеялся, словно туман.
Застонав, я обхватила его за шею и сама притянула к себе. В воздухе чувствовался аромат пряностей и свежих фруктов, разбросанные вокруг подушки напоминали о том, где мы, блузка моя была задрана, и я чувствовала раздражающее прикосновение его одежды.
— И это тоже можно, когда я с тобой? — прошептала, пытаясь разделаться с оставшимися пуговицами.
Демьян помог мне и тут же избавил от блузки. Сдвинул чашечки бюстгальтера и, очертив сосок, просипел, повторяя уже сказанное, но так, чтобы я больше никогда в этом не усомнилась:
— Когда ты со мной, тебе можно всё.
Больше ни о чём спрашивать я не стала. Ещё недавно тревожащее меня понимание, что сюда может кто-нибудь войти и увидеть нас, рассеялось. Никто просто не посмеет.
— Ты ведь заранее… заранее это спланировал, — я задыхалась от его настырных, нетерпеливых ласк.
— Не так, чтобы… — тронул губами ключицу, прошёлся поцелуями ниже и, потихоньку зарычав, прикусил сосок. Тут же обвёл кончиком языка и опять прикусил. — Но врать не стану — я думал об этом.
Его прямолинейность сбивала с толку, лишала воли и ещё сильнее распаляла. Как ни пыталась я найти подходящие слова для ответа, их не было — только протяжный, зовущий выдох.
Царапнув его живот кончиками ногтей, я потянулась к ремню. Чувствовала его возбуждение, напряжение, натянутые мышцы, и получала от этого особенное, совершенно дикое наслаждение. Всё, что я испытывала с ним, было остро, ново, незнакомо. Прежде я и подумать не могла, что способна вот так… Среди рассыпанных по полу подушек, не думая ни о чём, кроме него — мужчины, не принимающего отказов.
Взяв из пиалы законсервированную в сладком ликёре вишню, Демьян тронул ею мою нижнюю губу. Прижал пальцем, и я почувствовала пьянящую сладость. Глядя в глаза, покатал вишню по моим губам, а после, взяв за черенок, обхватил зубами и сдёрнул.
По телу прошлась волна жара, дрожи. Облизнув губы, я снова потянулась к его брюкам. Пряжка поддалась, за ней молния, но закончить Демьян мне не дал. Взял мою руку и прикусил вначале запястье, потом местечко меж большим и указательным пальцем. Я думала, острее быть уже не может, но я ошибалась. Мягкий укус и касание языка. Снова укус и влажное прикосновение. Раз за разом меня пронзали тонкие нити удовольствия.
Они оплетали меня, тянулись по венам, превращая всю меня в оголённый нерв, сворачивались внизу живота. Между ног было влажно и тянуло так, что я, сама, не отдавая отчёта словам, попросила:
— Перестань… Перестань Демьян, — слабо попыталась высвободить руку. — Я…
Долгий протяжный выдох вырвался у меня, стоило почувствовать внутри его пальцы. Резко он проник ими и тут же развёл в стороны, натягивая плоть.
Я закрыла глаза. Демьян сделал несколько резких движений внутри меня и оставил, но не успела я разочарованно застонать, губ моих опять коснулась сладкая вишня. Сладость с оттенком моего собственного вкуса…
Я облизнула губы, поймала его взгляд.
— Сладко? — сиплым шёпотом спросил он. Пальцы его вонзились в меня так резко, что я выгнулась в спине, беспомощно проскользила стопами по ковру.
Он продолжал — быстрее и быстрее, сводя меня с ума. Тепло струилось во мне, тело уже не подчинялось, равно как и разум. Ведомая инстинктами, я касалась его плеч, гладила, ища точку опоры, чтобы не растерять последние ощущения реальности. Тщетно — реальность осталась снаружи этой комнаты. Здесь же были только мы двое: он и я, идущая за ним, жаждущая быть в его власти самой собой и не бояться этого.
Захныкав, я потянула его на себя. Взъерошила волосы и застонала, ища губы. Вишнёвый поцелуй… Глубокий, жадный. Языки наши сталкивались, дыхания не было — я делала глоток воздуха и снова чувствовала его, растворялась в нём, сама не зная, что со мной.
Отдалёнными вспышками мелькало прошлое: Эдуард, хватающий меня за горло и швыряющий на пол перед собой, его приносящие боль пальцы на моих запястьях… Прохладные руки на груди и взгляд, где никогда не было моего отражения. А потом Демьян… Демьян, в ночи стоящий у чёрной воды, и кольцо, проглоченное степенной рекой.
— Пожалуйста… — зашептала я, открываясь ему сильнее. — Пожалуйста…
Тяжело дыша, он с нажимом провёл по моей плоти, покружил по клитору. Обвёл лоно и шумно выдохнул через нос. Я опустила руку к его паху и, обхватив пальцами член, погладила вдоль надувшейся венки.
— Дарина… — угли зрачков поглотили коричневую радужку.
Я согнула ноги в коленях. Трогала его и изнывала от жажды чувствовать, но он не спешил. Проверял на прочность то ли меня, то ли себя самого. Если меня — напрасно, потому что я и так превратилась в мягкий воск.
Коснулась большим пальцем головки, почувствовала влагу и коротко выдохнула. Поднесла пальцы к губам, лизнула и даже не успела убрать руку — Демьян схватил меня за запястье и снова припечатал ладонь к ковру возле моей головы. За ней вторую — железной хваткой, так, что всё, что я могла, извиваться под ним.
— Да… — закричала одновременно с его толчком в меня. Хотела высвободить руки, чтобы обнять, прижаться к нему, но он не пускал.
Брал меня быстрыми, ритмичными движениями и смотрел в глаза, держа взглядом. Стремительное, невероятное наслаждение захлёстывало меня с каждым его проникновением.
Возбуждённая, я понимала, что не продержусь долго, но хотела ещё и ещё. Ближе, ещё ближе… Бёдрами навстречу, жар по коже. Его взгляд…
— В первый раз в жизни я готов наплевать на командировку… — просипел он, вталкиваясь в меня. Наклонился и завладел ртом.
Я тут же приоткрыла губы, впуская его язык. Пошевелила руками, старясь высвободиться, а когда это не удалось, обхватила его бёдра ногами и приподнялась навстречу.
