Посмотрев в зеркало, я перехватила его взгляд и почувствовала, как по телу прошлась жаркая волна. В животе появилось щекочущее чувство, отдавшееся в бёдрах, в коленях, в груди тягучим предвкушением.
— Няня, — тихо сказала я как раз в тот момент, когда та появилась из детской.
— Иди в спальню, — проговорил Демьян так же негромко, но слова его прозвучали, как приказ, ослушаться которого я не имела права.
Жар стал сильнее, от небрежного прикосновения Демьяна к бедру я вздрогнула, как будто меня ударило крохотным разрядом электричества. Облизнув губы, посмотрела в глаза его отражению. То, что витало между нами на протяжении всего вечера, невозможность позволить себе большее, вынужденная сдержанность и томящийся внутри огонь подвели нас к грани.
— Только проверю Соню, — поспешно отозвалась я, накрыв его руку.
Пальцы его были тёплыми, мои — прохладными, и этот контраст усилил ощущение вот-вот готовой произойти вспышки.
Перекинувшись с няней несколькими дежурными фразами, я зашла к Соне. Убедилась, что всё в порядке и, поцеловав кончики пальцев, тронула ими одеяло. Заметила мелькнувшую рядом тень и, подняв голову, увидела силуэт Демьяна. От неожиданности сердце моё подскочило. Он вошёл так тихо, что я даже не заметила этого. Пальцы его сомкнулись на моём запястье.
— Где няня? — на выдохе спросила я, когда он, рванув меня на себя, прижал.
Упёрлась в него ладонью, глядя снизу вверх в скрытое темнотой лицо.
— Я отпустил её, — выговорил он и, обхватив мои ягодицы, с шумом выдохнул через нос. В груди у него зарокотало, ладонь прошлась по моей спине до самой шеи.
В следующий миг он буквально выволок меня из детской. Протащил по коридору и, втолкнув в спальню, закрыл дверь. Не знаю, как ему удалось, но сделал он это резко и относительно тихо.
Развернувшись, я смотрела, как он медленно приближается. Глаза стали почти чёрными, как будто он наконец позволил таившимся внутри демонам вырваться наружу. Порывисто он расстегнул пуговицу рубашки, как будто готов был повалить меня на ковёр и взять в ту же секунду. Скорее всего, так оно и было.
Инстинктивно я отступила. Охваченная жаром, попавшая во власть его неудержимой силы, понимала, что у меня слабеют ноги.
— И куда ты собралась? — с мрачной решимостью он преодолел расстояние между нами, стоило мне отступить ещё на шаг.
Ладонь его опустилась на мою шею.
Он держал меня крепко, не причиняя боли, но в полной мере давая понять — мне не уйти. Тонкое шерстяное платье поползло по бёдрам вверх. До талии и выше.
Глядя мне в глаза, он задрал его до груди и положил ладони мне на талию, прижал к себе бёдрами и, зарычав, как увидевший добычу хищник, потёрся.
— Ты пугаешь меня, — застонала я, почувствовав его твёрдость.
Он действительно готов был взять меня сию же секунду и не скрывал этого: взгляд, сиплые нотки голоса, ставшие жёсткими черты лица выдавали его не хуже, чем упирающаяся в меня плоть.
Торопливо, желая касаться его, как он меня, я принялась расстёгивать оставшиеся пуговицы. Платье поползло вниз, раздражая ставшую чувствительной к каждому прикосновению кожу. Но скрыть мои бёдра оно не успело — Демьян сгрёб подол и стянул его, а потом, перехватив руки за запястья, толкнул к постели.
Пошатнувшись, я повалилась навзничь, ощутила прохладу белья, мягкость одеяла и тут же, как будто контрастом — пальцы мужа на колене.
Накрыв ладонью чашечку, он погладил, прошёлся по моему телу ощупывающим взглядом и, поддев трусики, рывком спустил их.
— Что на тебя нашло? — со стоном выдохнула я, когда он дёрнул рубашку, отрывая последнюю оставшуюся застёгнутой пуговицу и, схватив меня за ногу, окончательно сдёрнул трусики.
Невесомые, они соскользнули вниз по лодыжкам, и Демьян зажал их в кулаке. Поднёс к лицу, вдохнул мой запах. Верхняя губа его дёрнулась, огонь, полыхнувший в глубине глаз, обжёг меня, вызывая сладкую дрожь.
— Хотел сделать это весь вечер, — сипло отозвался он и, сунув трусики в карман брюк, принялся за ремень.
Каждое движение его было наполнено первобытной животной энергией, с каждой секундой, которую он смотрел на меня, я понимала, что теряю волю. Что он лишает меня воли, что сегодня он главный, а я… я должна подчиниться ему. Я обязана быть его.
Уперевшись коленом в постель, он навис надо мной. Наклонился и втянул носом воздух у шеи.
— Ты пахнешь именно так, как должна пахнуть моя женщина, — сдвинул чашечку бюстгальтера, задев сосок, и я, тихонько и несдержанно выдохнув, чуть выгнулась в спине.
Потянулась к нему, но он, перехватив руку, припечатал её к постели. То же сделал со второй и сжал запястья одной рукой.
Долгим, пробирающим, жучим взглядом смотрел на меня и только после этого оголил вторую грудь.
— Ты пахнешь, как моя женщина, — смял, заставляя меня задышать чаще. — Ты дышишь, как должна дышать моя женщина. Ты…
— Демьян, — я попробовала высвободить кисти, заёрзала, но вместо того, чтобы отпустить, он потёр сосок и сдёрнул бюстгальтер ниже, на талию.
— Да… Знаешь почему всё так, Дарина? — снова смял, лаская так, что удовольствие граничило с болью.
Между ног ныло, низ живота стал напряжённым. Он смотрел на меня, нагую, лежащую перед ним, неторопливо поглаживая пальцами сосок, очерчивая ореол.
— Потому что ты — моя женщина, — не дожидаясь от меня ответа, сказал он.
Я ощутила его губы на ключице. Влажный язык коснулся кожи, поцеловал и тут же прикусил, заставляя меня вскрикнуть.
— Ты и сама это знаешь, да? — поцелуй немного ниже, ещё один — в ложбинку между грудей.
Я хотела, чтобы он взял ртом сосок, хотела чувствовать его ещё сильнее, острее. Поёрзала, развела ноги в стороны и сжала коленями его бёдра.
— Это не честно, — пытаясь выкрутить руки, зашептала я.
Извернулась под ним, но всё, что я могла — ловить невесомые касания и то только потому, что он позволял мне делать это.
Неожиданно Демьян выпустил мои запястья и в ту же секунду обхватил голову. Рот его накрыл мой, язык ворвался внутрь так напористо, что у меня перехватило дыхание.
