— Он давно не живёт в России, — пояснил Демьян.
— И чем он занимается? — я переложила дочь поудобнее, погладила по голове старшую и так же, как до этого касалась носика Ксюши, тронула её. Сонька тут же поморщилась и улыбнулась.
Я снова посмотрела на мужа, ожидая ответа.
— Футболом, — только и сказал Демьян.
По тону его я поняла, что продолжать дальше, тем более сейчас, не стоит. Да и, признаться честно, мне и не хотелось.
Огромный букет алых роз, что он принёс, так и лежал у меня в ногах, окутывая пленительным ароматом всю палату, дурманя запахом любви и свежести.
Глядя на детей, на единственно близкого мужчину, который подарил мне целую вселенную счастья, я понимала — никогда не отдам их. Никому и никогда. Они — вся моя жизнь. Они, наш дом, наше дело и то, что есть внутри меня, данный свыше талант рисовать простые штрихи, цветы и целые миры, который я когда-то сочла никчёмным. Который так бы и не обрела вновь, если бы не старшая дочь и Демьян.
Кем бы я была без них? Об этом и думать не стоило, ибо я знала — без них меня бы просто не было.
— Я тебе ещё кое-что принёс, — взяв оставленный у тумбочки пакет, Демьян достал вставленный в рамку карандашный набросок и поставил на тумбочку возле вазы. — Подумал, что будет…
— Символично, — сказала я с ним в один голос, глядя на рисунок той самой журналистки. Бесценный миг освещённого лучами зимнего солнца счастья.
— Благодаря твоему интервью Мария получила место на центральном канале, — заметила я.
Ничего не ответив, Демьян взял стул, присел напротив меня, и я передала ему нашу крошку. Нежно и немного неловко он взял её. Такой большой, уверенный, сильный, он трепетно держал малышку на руках и, казалось, боялся сделать лишний вдох. Только смотрел на неё, и в глазах его, в глубине чёрных зрачков, я видела то же, что чувствовала сама — знание, что никогда и никому он не отдаст нас.
— Ты чудесная, — севшим голосом сказал он, погладив крохотную головку. — Какая же ты чудесная…
Поднял на меня взгляд и снова посмотрел на младшую дочь. Я обняла за плечи Соню.
— Сегодня мне приснилось, — тихо заговорила я в повисшем молчании, — что я отмыла руки. Вначале они были в крови, и я… — ещё крепче обняла Соньку. — Я не могла отмыть их. А потом запах крови пропал. И руки стали чистыми. И когда я проснулась… — наши взгляды встретились. — Они были чистыми. Чистыми, Демьян, — повторила одними губами.
— Они всегда были чистыми, — твёрдо сказал он. — Запомни это, милая.
Его «милая» отдалось в сердце теплом. Слова, совсем простые, что он говорил мне, прикосновения, маленькие шоколадки и пирожные, что я нередко находила утром на столе возле своей чашки: всё это наполняло меня теплом, а жизнь смыслом, которого я не знала до этого.
Ксюша закряхтела, пискнула, и Демьян тут же зашептал какие-то невразумительные нежности, но успокаиваться дочь не желала.
— Я сам, — возразил Демьян, когда я было хотела забрать её у него и, встав, принялся ходить по палате, укачивая её на руках.
— Мама! — стоило мне засмотреться на них, подала голос Соня и показала на без звука работающий телевизор. — Смотри. Нас с тобой показывают! Смотри, мам!
На экране действительно мелькали кадры отснятого несколько месяцев назад рекламного ролика. Светлая детская, Сонька, держащая за лапу плюшевого мишку… Кадры менялись: на одном из них я, капнув на палец немного детского лосьона, рисовала на Сониной ладони сердечко, на другом она брала меня за руку и протягивала букет полевых цветов…
— Мама и… — прочитала дочь появившуюся на экране подпись.
— Мама и её счастье, — обняв, я вдохнула запах Сониных волос.
Прикрыла глаза и вслушалась в бархатистый голос Демьяна. Ксюша возмутилась сильнее, и Демьян шумно выдохнул.
— Может быть, всё-таки я? — спросила, посмотрев на него.
Он ответил мне мрачным взглядом и, ничего не сказав, отдал её. Сел рядом и усадил к себе на колени Соньку.
— Демьян, — позвала я и, поймав его взгляд, улыбнулась: — На свете есть такие вещи, которые мужчинам не под силу. Даже тебе.
— И какие же? — придерживая Соню за талию, он покачивал её на коленях и смотрел на меня так, будто только что я бросила ему вызов.
Смешной. Мужчины… Я склонила голову, посмотрела на него, сделав вид, что оцениваю, а потом просто сказала:
— Например, ты никогда не сможешь покормить Ксюшу грудью. — И добавила уже с улыбкой: — Да, Демьян, твоя дочь просто просит есть.
Хмыкнув, он обречённо качнул головой, признавая поражение и прежде, чем я приступила к кормлению, пересадил Соньку на постель. Подошёл ко мне и, обхватив мой затылок, мягко поцеловал в губы. Привкус кофе… На его губах был привкус кофе.
Позволив себе ещё одну секунду, я провела по его волосам и ответила на поцелуй.
— Мне нравится быть твоей, — шепнула я, убрав ладонь. Облизнула губы. — Не потому что обязана, а потому… потому что я просто люблю тебя, Демьян.
— Поверь, так куда лучше, — отозвался он и повторил эхом: — Я тоже люблю тебя, Дарина.
