Распахнул дверцу и, сжимая в руке рукоять пистолета, подошёл. Глушитель смягчил звук выстрела. Одно колесо, второе…
— Выходи, — рыкнул, с размаху ударив по капоту. – Выходи, Аврора.
Навёл дуло на шофёра и усмехнулся. Форменная фуражка, лежащие на руле руки… Крышу лимузина украшали безвкусные кольца золотистого цвета с сидящей возле них куколкой в розовом платье. Кукла эта, казалось, улыбалась той самой улыбкой, что и… Недолго думая, я пустил в неё две пули. Одну за другой, прямо в её крохотную башку с блестящими на солнце волосами. Лицо её тут же превратилось в месиво, кольца искривились, я же снова нацелил дуло на шофёра. Трусливая тварь…
— Что… — из машины показалась та самая рыжая девица, что стояла рядом с Авророй на крыльце. Смелая, мать её?! Бледная кожа, серые глаза. – Что тебе нужно? – она выглядела разъярённой. Рыжая… подружка белобрысой дряни. Кажется, Даня… Даниэлла…
— Пошла, — схватив её за плечо, толкнул в сторону и, склонившись, выволок из машины ту, что стала моим проклятьем.
Она сопротивлялась, шипела дикой кошкой, пыталась оцарапать меня, но мне было всё равно. Крепко держа за тонкое запястье, я со всей силы рванул её, к себе.
— Я никуда с тобой не пойду, — выкрикнула она. – Ты слышишь?!
— Пойдёшь, — процедил, стискивая её сильнее. – Ещё как пойдёшь.
— Отпусти! – ударила меня локтём, попыталась пнуть коленкой, но всё, что у неё вышло – неуклюже дёрнуться. – Отпусти! У тебя…
— Молчать! – рявкнул, понимая, что голос её звоном отдаётся в ушах, в пульсе. Что каждое её слово врезается в меня осколком прошлого. Её голос…
— А ну стой!
Я перевёл взгляд на водителя. Тот стоял по другую сторону машины, нацелив на меня пистолет. Ну уж нет.
Прижав Аврору к себе спиной, ткнул дулом ей в подбородок и попятился к Джипу.
— Дэн! – рыжая выглядела разъярённой и беспомощной. – Мать твою, ты что делаешь?!
— Я её похищаю, — сильнее вдавил ствол и почувствовал, как напряглась Аврора у меня в руках.
Её платье шуршало по асфальту, раздражая нервы, в нос бил знакомый запах духов. Столько времени прошло, а я помнил его всё так же отчётливо. Нет, даже лучше, чем когда-либо. Цветочный, с нотками гвоздики, корицы и мёда, он дурманил, заводил, превращал кровь в густую лаву, бил по мозгам.
— Денис… — она дёрнулась, упёрлась, пытаясь высвободиться. – Пре…
— Заткнись, сука, — сжал её крепче, чувствуя через платье изгибы её тела. Тела, что когда-то принадлежало мне, что когда-то я так неистово ласкал. Нет, теперь всё будет иначе. Иначе, чтоб её!
— Давай, — путаясь в её платье, толкнул в машину. Она повалилась на сиденье, заползла неуклюже, подтянула юбки, лёгким белым ворохом колышущиеся возле её изящных лодыжек. Я тут же залез следом. Толкнул ещё раз, заставляя пересесть на кресло рядом.
— Шевелись, — процедил, сгребая юбки с сиденья и швыряя следом.
Неуклюжая во всех своих поганых юбках, в туфлях на высоченных каблуках, она зацепилась за коробку передач. Зашипела, едва не свалилась, но всё же кое-как перебралась на место для пассажира. Локон выпал из причёски.
Я захлопнул дверцу.
— Денис… — она схватила было меня за руку. – Ты свихнулся? Ты… — голос её звенел гневом, раздражением и надменным высокомерием.
— Заткнись, — рявкнул, чувствуя, что действительно схожу с ума. От её запаха, от её близости, от понимания, что она рядом со мной в этой проклятой машине, в этот проклятый день, в этом проклятом, похожим на огромную кучу взбитых сливок белом платье. Белом, мать её, платье! Словно она невинная овечка, идущая замуж по большой любви. Какая, к чёрту, любовь?! Корыстная надменная дрянь! Стерва…
Резко сдав назад, я рванул Джип с места.
— Остановись, — приказала она всё тем же тоном. – Остановись, Загорский!
— Даже не подумаю, — процедил я, усмехаясь.
Сунул руку за её спину и, вытащив бутылку виски, зажал между коленей. Глянул в зеркало заднего вида. Девицы высыпали из лимузина и смотрели нам вслед. Глянул на Аврору. Она тоже смотрела на меня. Лживые карие глаза!
— Тебе не стоило делать этого, — процедила она. Пальцы её сжались в кулаки.
Одной рукой я свинтил крышку с бутылки и, вдавливая педаль сильнее, глотнул виски.
— Если ты не заткнёшься, я… — что сделаю, я понятия не имел, знал лишь, что ей это не понравится. Это прежде я делал так, чтобы ей нравилось, но теперь… — Здравствуй, Аврора, — ещё один глоток. – Давно не виделись.
Вместо того, чтобы ответить, она наградила меня ещё одним презрительно-гневным взглядом и стиснула зубы. Желание надраться стало невыносимым, но было, чёрт подери, всё ещё нельзя!
Дотянувшись до валяющейся на панели пачки, я зубами вытащил сигарету. Кинул остальные обратно и подкурил. Стоило мне вытолкнуть из лёгких первый глоток дыма, Аврора кашлянула и демонстративно отфыркнулась.
— Противно? – я криво усмехнулся. – Мне тоже противно от твоей вони.
— От моей вони? – голос её так и был натянут напряжением и гневом.
— Ты воняешь… – у меня вырвался сиплый смешок. – Ложью воняешь, милая Рапунцель. А этот запах… — поморщился, качнув головой. – Он въедливый. Хуже трупного. Нюхала когда-нибудь гниющее мясо, детка? Или такие, как ты…
— Что ты несёшь?! – выкрикнула она.
Подалась ко мне и попыталась перехватить руль, но я с силой оттолкнул её обратно.
— Заткнись и сиди, где сидишь! – рявкнул так, что у самого едва башка нахрен не взорвалась. Сколько вчера было виски? Стакан, два…
Весь вечер я провёл в зале. До ломоты в мышцах колотил грушу, но легче не становилось. Она выходит замуж. Стерва, выкинуть которую из мыслей я не мог вот уже херову кучу времени. Златовласая сука с глазами цвета лесного ореха. Стоило мне представить, как они с новоиспечённым муженьком кувыркаются в каком-нибудь бунгало на райском острове в свой медовый месяц, хотелось взять пару пушек, заявиться на свадебную пирушку и… Нет, её пристрелить я бы не смог. Не смог, хотя именно это и стоило бы сделать. Потому что именно из-за подобных ей нормальные парни превращаются в психов. Проводят в зале по восемнадцать часов в тщетных попытках не думать, а после надираются дешёвого пойла и дрочат на развороты глянца, едва завидев хоть чем-то похожие черты. Первое мне было знакомо, от остального спас спорт. Хотя… Невесело усмехнувшись собственным мыслям, я свернул с дороги и погнал ещё быстрее.
— Ты думаешь, тебя не найдут? – зло прошипела она, придерживаясь за ручку дверцы со своей стороны. – Не пройдёт и получаса, как мой отец…
— Плевать мне на твоего отца, — оборвал я её. Сделал долгую затяжку и, мельком глянув на неё, приказал: — Телефон. – Она не шелохнулась. Сидела и молча прожигала меня взглядом. Ярость бурлила во мне всё сильнее, выкручивала сознание. – Телефон! – гаркнул и, не дожидаясь, что взбредёт в её хорошенькую башку, рванул маленький клатч, что болтался у неё на плече. Крохотный, меньше моей ладони, белый кожаный клатч, чтоб его! Такой же беленький и чистенький, как и она сама. Такой же дорогой и изысканный, как всё в ней.
