Почему он не уехал за границу – он, блестяще образованный, свободно говоривший на английском, немецком и французском? Обычная история: он любил Россию... В начале 20-х, пока еще были остатки свободы, он редактировал одесский журнал «Шквал», писал сценарии первых советских фильмов, его близкими друзьями были Юрий Олеша, Виктор Шкловский и, наконец, Сергей Эйзенштейн... После смерти отца в одной из книг я нашел чудом уцелевшее, заложенное между страниц книги письмо Эйзенштейна и несколько непристойных и великолепных рисунков великого режиссера – следы забав их молодости...
А потом наступила пора укрощения мысли. Но отец не роптал, он жил тихо, незаметно, точнее – существовал. Оставив журналистику, он писал инсценировки для театра, в том числе и по романам Петра Андреевича Павленко, автора сценариев двух знаменитых кинофильмов, где действовал сам Вождь: «Клятва» и «Падение Берлина».
Романы Павленко тоже были знамениты. Четырежды ему присваивали Сталинскую премию первой степени... Имя Павленко спасало отца, и хотя многие из его друзей исчезли в лагерях, отца не тронули. Согласно логике тех времен, арестовать его – означало бросить тень на Павленко.
Отец понимал: это может закончиться в любой момент. Он ждал и был готов к ужасному. Но несмотря на эту жизнь под топором, он всегда улыбался.
Его любимым героем был философ и скептик Бротто из романа Анатоля Франса «Боги жаждут». И как франсовский герой печально-насмешливо наблюдал ужасы Французской революции – с той же улыбкой отец наблюдал жизнь сталинской России.
Ирония и сострадание – таков был его девиз...
Я так и запомнил его с этой вечной улыбкой.
В тот день Павленко и отец обсуждали свои творческие планы. Сквозь плохо прикрытую дверь я услышал, как отец благодушно спросил Павленко:
– Почему бы вам не написать о юности Иосифа Виссарионовича? Об этом никто по-настоящему не написал. Вы долго жили на Кавказе...
Его прервал голос Павленко:
– Не следует описывать солнце, когда оно еще не взошло.
– Он оборвал меня так жестко, даже грубо – такого я никогда прежде от него не слышал, – сказал впоследствии отец.
Павленко не раз видел Вождя – он был вхож в таинственный круг, окружавший Богочеловека. Видимо, он знал, о чем говорил.
ИСЧЕЗНУВШИЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Сталин (Джугашвили) Иосиф Виссарионович, родился 21 декабря (9 декабря по старому стилю) 1879 года. Эту дату вы найдете во многих энциклопедиях.
Фотокопия выписки из метрической книги Горийского Успенского собора о рождении Иосифа Джугашвили, хранящаяся в Центральном партархиве:
«1878 год. Родился 6 декабря, крестился 17-го, родители – жители города Гори крестьянин Виссарион Иванович Джугашвили и законная жена его Екатерина Георгиевна. Крестный отец – житель Гори крестьянин Цихитатришвили. Совершил таинство протоиерей Хахалов с причетником Квиникидзе».
Итак, он родился на целый год и три дня раньше официальной даты своего рождения, которую столько лет торжественно праздновала вся страна?! Столько лет отмечать ложную дату?!
Но это не ошибка. Здесь же, в архиве, находится свидетельство об окончании маленьким Иосифом Джугашвили Горийского духовного училища. И тоже: «Родился в шестой день месяца декабря 1878 года». Впрочем, сохранилась анкета, которую он сам заполнил в 1920 году. И там он собственноручно написал – 1878-й!
Да, официальная дата его рождения вымышлена! Но когда? Зачем?
На первый вопрос ответить просто: вымышленная дата рождения появляется сразу после официального возвышения Сталина.
В апреле 1922 года Ленин делает его Генеральным секретарем – главой партии. И уже в декабре секретарь Сталина Товстуха заполняет за него новую анкету, где проставляет измененный год его рождения – 1879-й. И новое число – 21 декабря. С тех пор наш герой избегает сам заполнять анкеты. За него их заполняют секретари. Они своей рукой ставят вымышленную дату. Он, как всегда, ни при чем. Ложная дата рождения становится официальной. И опять – зачем?
Передо мной – бумаги Товстухи. Он был доверенным лицом при Сталине до 1935 года, когда благополучно скончался. Точнее – успел благополучно скончаться...
Я просматриваю документы – все пытаюсь найти какой-то след. Никаких личных записей, никаких дневников не осталось после Товстухи. Впрочем, и те, кому он служил, поступали так же. Это принцип. Ни Сталин, ни Ленин, ни их сподвижники не вели дневников. Ничего личного – только дело партии. Этот полезный принцип помог им унести в могилу многие секреты.
В перерыве ко мне подходит старичок, один из партийных старичков, убивающих свой досуг в архиве. Он не представляется, и я не спрашиваю его, кто он. Мой опыт подсказывает: не будь любопытным, если хочешь получить интересные сведения.
– Я вижу, вы интересуетесь Товстухой? Мне пришлось с ним встречаться и даже работать... высокий был, худой – типичный интеллигент. Умер от туберкулеза, я навещал его в правительственном санатории «Сосны», где он умирал. Он просил меня играть на гитаре революционные песни времен его молодости. И плакал. Не хотел умирать... Сталин похоронил его в Кремлевской стене – оценил по заслугам. Товстуха был сталинским секретарем, но одновременно, что не менее важно, фактически руководил Партийным архивом. Он собрал все документы Ленина. Ими Сталин уничтожал потом своих противников. Один из секретарей Сталина, Бажанов, бежал за границу – он много написал о Товстухе в своей книге. Но важнейшей его заслуги Бажанов не понял... Это случилось, когда Сталин уже стал Хозяином. Тогда, в 1929 году, было решено всенародно справить его 50-летие. Товстуха начал забирать из всех архивов документы о Сталине – точнее, о его дореволюционной деятельности, для того чтобы написать полную биографию Сталина. Но никакой полной биографии не появилось. Гора родила мышь: результатом стала ублюдочная «Краткая биография Сталина». Поняли?
– Значит, он собирал документы...
– Да, чтобы никогда не публиковать. Точнее, он изымал документы. Впрочем, думаю, это придумал не он. Все были слугами... все делали то, что хотел Хозяин. Полученные документы о Сталине Товстуха тотчас отсылал ему. И они часто не возвращались обратно. Это объяснялось скромностью: Вождь не любит лишних упоминаний о себе. Лишними считались документы о его жизни до Октября. Передавали знаменитую сталинскую фразу: «Я не сделал тогда ничего такого, по сравнению с другими революционерами, о чем стоило говорить».
Просматривая бумаги, я часто вспоминал старика. Вот переписка Товстухи с признанным историком партии Емельяном Ярославским. В 1935 году Ярославский надумал написать подробную биографию Вождя. Он пишет Товстухе о своем желании познакомиться с источниками о жизни Сталина до Октября и спрашивает: как относится Товстуха к его идее.
И вот ответ Товстухи: «Отношусь скептически... материалов для нее пока, как говорится, кот наплакал... Архивные источники бедны, ничего не дают».
