С коммунистом Арагоном и его русской женой, писательницей Эльзой Триоле, Ягода управился. По приезде в СССР им, видимо, рекомендовали не торопиться встречаться с Горьким и погостить в Ленинграде у родственников Эльзы. «Мы должны были бы устремиться в Москву», – справедливо заметит Арагон.
Но в Москву они не устремились. Арагон появился в Москве только 15 июня – когда Горький уже умирал.
И еще один посетитель прибыл к той же печальной дате – Андре Жид, известный французский писатель, друг СССР. Он был приглашен воспеть Страну Советов. Но прежде всего он предполагал встретиться с Горьким.
18 июня Андре Жид приехал в Москву. Его первый вопрос был о здоровье Горького. Но тот умер именно 18 июня, как будто к приезду именитого посетителя, которому (увы!) нельзя было приказать не встречаться с Горьким.
Так «Ягодка» оставил Жида с носом и сохранил доброе имя классика пролетарской литературы.
«Самый свободный узник сталинских лагерей» заслужил великолепные похороны – сам Хозяин нес останки великого певца пролетариата. На панихиде выступил и Андре Жид: «До сих пор во всех странах света крупный писатель почти всегда был мятежником и бунтарем... В Советском Союзе впервые... будучи революционером, писатель не является больше оппозиционером. Наоборот... Советский Союз зажег в новом небе новые звезды».
Жид проведет в СССР пару месяцев и – единственный из европейских радикалов – напишет правду о страшной стране «нового неба».
В 1936 году умрет еще один брюзга, тоже весьма знаменитый прежде партиец – бывший нарком иностранных дел Чичерин. Вообще наряду с расстрелами в годы террора случится много мирных, но очень полезных смертей старых большевиков...
В НКВД существовала великолепная лаборатория ядов – детище несостоявшегося фармацевта Ягоды...
ПЕРВЫЙ ПРОЦЕСС СПОДВИЖНИКОВ ЛЕНИНА
Итак, свершилось! Для суда над «убийцами Кирова» он выбрал Дом Союзов, где не так давно стоял гроб «брата». Но опять улыбка истории: суд над вождями страны Октября проходил в небольшом зале, называвшемся... Октябрьским! Да и дата открытия придуманного им представления – 19 августа – совпала с открытием театрального сезона в Москве.
Сценография Октябрьского зала – суд революции. Красные тона, стол покрыт ярко-красной скатертью, монументальные кресла с гербами Советского Союза... У правой стены за деревянной перегородкой – подсудимые. За ними – красноармейцы с винтовками, штыки примкнуты. За спиной подсудимых – дверь, а за ней начинались «кулисы его театра»: там был буфет, комнаты, где подсудимые отдыхали... и где Ягода и обвинитель Вышинский дружески обсуждали с ними течение процесса, корректировали и давали указания, как и положено дежурным режиссерам, ведущим спектакль. В зале – еще актеры, агенты НКВД в штатском, изображающие народ. Они должны криками негодования заглушать обвиняемых, если те нарушат отрепетированный ход спектакля.
Подсудимые обвинялись в том, что в соответствии с директивой Троцкого они организовали подпольный центр для покушений на руководителей партии и государства, осуществили убийство Кирова, создали ряд террористических групп для убийства Сталина и его верных соратников. Вышинский потребовал, чтобы «эти бешеные псы» (16 обвиняемых) были расстреляны. И обвиняемые – знаменитые большевики – усердно признавались и каялись.
Зиновьев: «Мой извращенный большевизм превратился в антибольшевизм, и через троцкизм я пришел к фашизму. Троцкизм – разновидность фашизма».
Каменев: «В третий раз я предстал перед пролетарским судом. Дважды мне сохранили жизнь, но есть предел великодушию пролетариата».
Обвиняемые единодушно требовали для себя расстрела! Процесс шел как по маслу...
Каменев: «Я хотел бы сказать несколько слов моим детям. У меня двое детей: один военный летчик, другой пионер. Каков бы ни был мой приговор, я считаю его справедливым. Не оглядывайтесь назад, идите вперед. Вместе с народом следуйте за Сталиным».
Он попытался спасти хотя бы детей. Но у Хозяина – широкий замысел...
Жена сына Каменева сохранит официальную бумагу, поступившую из НКВД в ответ на ее запрос:
«Каменев Лев Борисович умер 25.8.36 года в возрасте 53 лет. Причина смерти – прочерк. Место смерти – Москва. Каменева Ольга Давидовна умерла 11.9.41 года в возрасте 58 лет. Причина смерти – прочерк. Место смерти – прочерк. Каменев Александр Львович умер 15.07.39 года в возрасте 33 лет. Причина смерти – прочерк. Место смерти – прочерк».
Таков был конец «сына – военного летчика», Александра, Лютика, как называли его родители. В возрасте 17 лет будет расстрелян и младший сын Каменева – тот самый пионер.
Газеты грохотали проклятиями. И остававшиеся (пока) на свободе старые большевики бросали камни в своих бывших соратников. Легендарный Антонов-Овсеенко в «Известиях» в статье с выразительным названием «Добить до конца» написал об «особом отряде фашистских диверсантов, с которыми может быть только один разговор – расстрел!». И естественно, славил «товарища Сталина, который орлиным взором видит перспективу, обеспечивает единство, превратил СССР в могучий гранитный утес».
Скоро, скоро придет очередь и Антонова-Овсеенко...
Вождей приговорили к расстрелу. В бывшем ЦГАОРе в секретном фонде хранились их последние строчки. Это ходатайства Зиновьева, Каменева, Смирнова и прочих обвиняемых по делу «объединенного троцкистско-зиновьевского центра» о помиловании.
Каменев спокойно, твердо написал несколько обязательных строчек... Но Зиновьев! Он пишет каким-то детским, ломающимся, искаженным безумным страхом почерком. Бедный Зиновьев – «паника»!
В ночь на 25 августа в их камеры вошли...
ЭСТАФЕТНАЯ ПАЛОЧКА
Первое действие триллера было сыграно, но театр продолжался. При расстреле лидеров ленинской партии торжественно присутствовали руководители НКВД Ягода и Ежов.
Присутствовал и начальник охраны Сталина – Паукер, бывший парикмахер в будапештском театре оперетты, попавший в русский плен во время мировой войны. Далее – Октябрь, ГПУ и блистательная карьера. Но Паукер по-прежнему любил театр и сам был неподражаем в искусстве шутовства. Орлов описывает, как Паукер показывал Хозяину свой любимый номер – изображал несчастного Зиновьева, которого ведут расстреливать:
«Паукер – „Зиновьев“ беспомощно висит на плечах охранников, волочит ноги, жалобно скулит, потом падает на колени и вопит: „Пожалуйста, ради Бога, товарищ... вызовите Иосифа Виссарионовича!“... Сталин неистово смеялся».
Но смеялся он еще и потому, что уже знал конец удалого рассказчика. Паукер тоже относился к старой гвардии. Так что вскоре весельчаку-актеру предстояло исполнить сходную роль в его триллере – и так же молить убийц, и так же звать Хозяина, и так же получить пулю.
Ягода, ценивший исторические сувениры, забрал себе пули, которыми были расстреляны знаменитые революционеры. Когда его расстреляют, исторические пули заберет себе расстрелявший Ягоду Ежов.
