А Феогност в Москве обратил внимание на монаха Алексия. Он был сыном знатного боярина, его крёстным отцом был сам Иван Калита. Но мальчик отказался от придворной и военной службы, в 15 лет ушёл в монастырь. Он прекрасно изучил церковную литературу, свободно владел греческим языком. Митрополит приблизил способного молодого человека, присматривался к нему. На старости лет грек Феогност понял – руководить Русской Церковью должен русский, близкий своему народу. Алексия митрополит назначил церковным судьёй, потом Владимирским епископом. Во время своих поездок по стране оставлял его вместо себя. Он прекрасно справлялся, и Феогност написал в патриархию – после него митрополитом на Русь надо поставить Алексия, он самый достойный.
Джанибека летописи назвали «добрым царём». Правда, его доброта была относительной. Когда он стал ханом, то убил двоих братьев, выступавших против него. Казнил и русских князей, если признавал их в чём-то виновными. Но по сравнению с Узбеком и впрямь был добрым. Не был самодуром, не повышал раз за разом дань. Потому что видел – растёт опасность со стороны Литвы. Если слишком прижимать русских – могут перекинуться к противникам, как Смоленск. Московскому государю Джанибек вообще доверял, считал его главной опорой против литовцев.
Но для того, чтобы княжество помогало на войне, нельзя ослаблять его. Надо, чтобы оно было сильным. Семён Гордый пользовался таким отношением хана. Увеличивал войско. У каждого князя на Руси была своя дружина. У кого-то несколько сотен человек, а у кого-то тысяча или две. Это были профессиональные воины, учились боевому искусству с детства. В совершенстве умели владеть копьями, мечами, боевыми топорами, палицами, стрелять из лука. От вражеских ударов прикрывались щитами, надевали остроконечные шлемы, кольчуги – рубахи из стальных колечек. И лошади у дружинников были особые, выносливые, обученные, как вести себя в сражении. Помощниками и советниками князей были бояре. У них были свои дружины из вооружённых слуг. Богаче боярин – дружина у него больше, вооружена лучше. Беднее – воинов меньше, оружие похуже. На войну собирались князья, их бояре с отрядами – вот и войско.
Но и жители городов умели владеть оружием – при нападениях все вместе выходили защищать стены. Раньше во Владимирской Руси из них создавались городские полки, пехота. После татарского завоевания такие полки сохранились только в Новгороде, Пскове, а в других городах и княжествах их не стало. Семён начал восстанавливать их. На складах запасали оружие – копья, щиты, шлемы. Всех жителей, способных сражаться, заранее расписывали в полки, назначали командиров. Они тренировали, обучали своих бойцов.
Что ж, усиливать войска было совсем не лишним. В Литве почти одновременно с Узбеком умер Гедимин. Шестеро его сыновей были молодыми, горячими. Сперва подрались между собой. Власть досталась самому решительному и энергичному, Ольгерду. Он сразу стал присматриваться, что бы ещё захватить. Решил проверить, насколько прочное Московское княжество. Предложил князю Ивану Смоленскому: давай я помогу тебе возвратить Можайск. Ведь раньше это был ваш город. Иван с радостью согласился. Смоленские дружины вместе с войском Ольгерда перешли границу. Осадили Можайск, пожгли предместья.
Но и Семён Гордый сразу поднял свои полки, повёл к Можайску. Вступать в битву Ольгерд не стал – ведь если начнётся большая война, за Москву вступится Орда. Приказал отступить. Однако и Семён помнил уроки отца. Главное – сохранять «великую тишину». За врагами не погнался. Ушли – и достаточно. Хотя после этого Иван Смоленский совсем разошёлся. Обрадовался, что у него такой могущественный покровитель! Стал совершать набеги, грабить московские деревни. Дошло до того, что Семён объявил ему войну, снова выступил с войском. Но к нему мгновенно примчались послы Ольгерда. Литовский государь сообщал – он хочет помочь установить мир. То есть в вежливой форме указывал – Смоленск не трожь! Семён согласился, но и в договоре велел записать, чтобы смоленский князь не задевал Москву.
Да, объединение Руси – пока это были лишь мечты Семёна. Пользу порядка и «тишины» осознавали только в небольшом Московском государстве. А вокруг него творилось не пойми что. По соседству рязанский князь Иван Коротопол враждовал с племянником, Александром Пронским, и убил его. Сын погибшего, Ярослав, подал жалобу Джанибеку. Тот признал, что Коротопол совершил преступление. Дал Ярославу ярлык на Рязанское княжество и ордынское войско. Оно нагрянуло на Рязанщину, князя Ивана поймали и казнили. Но татары разграбили и всё княжество, угнали множество людей. Народ возмутился таким князем, сверг и прикончил Ярослава.
А в Новгороде разгулялись ушкуйники. Ушкуй – это была большая лодка. Ватаги удальцов на этих лодках отправлялись в дальние походы. Как раз они осваивали дикие северные края, собирали дань с таёжных племён. Сами-то ушкуйники были из простонародья, набирали к себе самых смелых, сильных, отчаянных. Но организовывали их походы богатые бояре. Давали деньги, чтобы лодки построить, оружие купить, запасы на дорогу. А потом получали свою долю, изрядную часть добычи.
Теперь ушкуйники вдруг прикинули: а зачем нам ходить на север, в тайгу? Далеко, опасно. Их лодки появились на русских реках. Налетали на ярославские, костромские, белозёрские селения. Грабили всё ценное. Жителей хватали в плен. Отвозили на татарские базары и продавали работорговцам. Семён Гордый рассердился. Потребовал выдать их для наказания как обычных разбойников. Но Новгород отказался наотрез. Ведь и в этих набегах «золотые пояса» поучаствовали. И свою долю опять получили. Они принялись доказывать, что великий князь не имеет права судить граждан Новгорода. Снова стали протестовать, что с них берут слишком большую дань. Митрополиту на Церковь тоже платить не хотели. В результате опять отказались подчиняться Москве.
Ну а Псков в это время разругался со всеми. Хотя соседи не заставили себя ждать. На псковичей тут же двинулись рыцари Ливонского ордена. На Новгородскую землю явился с большим флотом шведский король Магнус, захватил крепость Орешек на Неве. Кое-как шведов вышибли, но с другой стороны начались набеги литовцев. В такой мешанине, когда враги со всех сторон, Псков решил всё-таки мириться с Новгородом. А новгородцы – с великим князем. И дань ему заплатили, и церковные деньги митрополиту, и огромный штраф за безобразия ушкуйников.
Но едва утихомирили вражду в одном месте, как она проявилась в другом. Уж казалось бы, как круто досталось Твери в борьбе за власть! Княжество разорилось, в Орде погибли четверо князей. Там правили братья казнённого Александра, Константин в Твери, Василий в Кашине. Вражду с Москвой они прекратили. Константин для примирения даже женился на дочери убитого Юрия Московского.
Но у Александра осталась жена Настасья и четверо сыновей. Мать их настраивала, что их дяди Константин и Василий дружбой с Москвой предали своё княжество. Что Тверь и престол великого князя должны принадлежать им, детям Александра. Накрутила злобой старшего сына Всеволода. Он поехал к хану судиться с дядей Константином. Наговорил ему таких грубостей и гадостей, что у Константина случился сердечный приступ, и он умер. А Джанибек не разобрался. За Тверское княжество спорили двое, из них остался один. Дал ярлык Всеволоду. Он поехал домой как победитель. Встретил по дороге второго дядю, тихого и миролюбивого Василия Кашинского. Поиздевался над ним, ограбил и отпустил в одном белье.
