Тогда принялась репетировать в голове предстоящий разговор с Марсом. В моих фантазиях ночевик упрашивал меня присоединиться к расследованию, предлагал то одно, то другое, а я злорадно повторяла: «Нет! Нет! Нет!» И все потому, что заставил меня так долго мучиться ожиданием, оставив наедине с этой отвратительно трудолюбивой девицей.
А та все колотила без остановки по бедным клавишам, и мне уже казалось, что нарочно — просто играла на моих и без того натянутых до предела нервах! Не иначе!
Раздражение накапливалось внутри, и когда достигло самого пика, напоминая кипящий на плите чайник, у которого пляшет крышка, а вода выплескивается из краев, — я была уже готова подскочить с кресла и высказать этому кудрявому дятлу все, что о ней думаю. Но, слава Диаре, дверь в кабинет хозяина наконец-то распахнулась, и оттуда выползли, будто из пыточной камеры, сначала сам Марс, весь взъерошенный, устало зевающий и виновато косящийся в мою сторону, а за ним высокий, пузатый старик с длинной седой бородой, белесой копной волос и большими любопытными глазами.
Незнакомец поправил круглые очки, съехавшие на кончик широкого носа-картошки, и, увидев меня, приветливо улыбнулся. Затем застегнул единственную пуговицу сюртука, плотная ткань которого сильно натянулась, облепив объемный живот. На миг стало даже страшно, что пиджак вот-вот лопнет и пуговица ка-а-ак стрельнет кому-нибудь в глаз!
Мы с «бесценной» сотрудницей конторы одновременно поднялись со своих мест и синхронно кивнули седовласому крепышу, выражая таким образом свое почтение клиенту. Потом все участники сценки обменялись набором учтивых дежурных фраз, принятых для таких случаев в приличном обществе, и старик покинул бюро, сопровождаемый профессионально улыбающейся секретаршей.
Как только за этими двумя захлопнулась входная дверь, Кейцер подтянулся, придал лицу невозмутимое выражение и деловито произнес:
— Давай обсудим детали нашего сотрудничества.
В кабинете хозяина бюро — светло, чисто и свежо. Пахнет цитрусами. Будто перед нашим появлением кто-то разрезал лимон на дольки и запрятал их в укромных местах.
Марс пригласил меня присесть, сам расположился напротив в похожем на мое, покрытом белой кожей кресле. Кабинет вообще был весь белый. Нет, даже не так — он ослеплял, как свежевыпавший ранним утром, девственный, никем еще не тронутый снег. Глянцевые стены и высокий потолок отражали густо-сиреневое полотно сумеречного неба.
Казалось бы, в таком интерьере можно почувствовать себя, как в кабинете у доктора, но ничего подобного не ощущалось. Скорее всего, потому что справа на стене висели фотографии людей. Между ними — нарисованные темным маркером связующие линии. Рядом светилась голограммная лента с информацией о взрыве, произошедшем в торговом центре: вырезки из газет, видео различных репортажей из новостей. А у самого края — рукописный текст: названия заведений, куча имен, а еще точные даты и время вплоть до секунды.
Так вот она какая — рабочая доска ночевика. Прям, ожившая картинка из детективного романа.
По другую сторону от нас находился стеллаж, целиком и полностью набитый книгами по праву да различными кодексами, и подпирающий его шкаф с массивным красным крестом на дверце — такие имеются в каждой аудитории в Академии, в них хранятся средства по оказанию первой помощи.
В дальнем углу расположился миниатюрный столик с дорогим алкоголем в хрустальных емкостях, в точности как у моего покойного отца. Тот был страстным коллекционером самых изысканных и редких настоек и вин империи.
Все эти мелочи создавали в помещении уютную атмосферу.
От изучения обстановки кабинета меня отвлек вопрос Марса:
— Чай, кофе?
— Нет, спасибо. Давай перейдем сразу к делу, — ответила, чувствуя сильное утомление после долго дня.
Ночевик аккуратно разложил на деревянном столе, единственном темном здесь предмете мебели, несколько стопок бумаг, и мы тут же погрузились в обсуждение условий договора.
Признаюсь, было тяжело, даже очень.
Нельзя было упустить ни единой детали, пусть даже кажущейся, на первый взгляд, мелкой и незначительной. И еще было жизненно важно найти золотую середину, а она все никак не желала находиться.
Марс вел себя как упертый баран, выдвигал свои условия, но ведь и я — не безропотная овечка, а потому настаивала на своем.
Время вдруг из медленно ползущей черепахи превратилось в стремительно бегущую антилопу.
Очень скоро на город опустилась глубокая ночь.
В кармане моей кожанки не раз уже вибрировал фон — наверняка Венесса звонила. Небось, хочет поговорить, возможно даже, попросить прощения. Но точно не Мира, девочка в курсе, что у меня встреча-собеседование с Марсом.
Когда антикварные часы в форме руны времени, затерявшиеся на столе среди бумажного хаоса, пробили два часа ночи, Кейцер остановился, откинулся на спинку кресла и устало вздохнул.
Я испытала преогромное удовольствие и облегчение от того, что не нужно продолжать спор с толстокожим, непробиваемым (ну, почти непробиваемым — все же нескольких уступок удалось добиться) магом. Поерзала на сиденье, расположилась поудобнее и замолчала, прокручивая в голове наиболее важные моменты разговора.
Да, мы все-таки это сделали!
Мужчина по-ребячески довольно улыбнулся и как-то странно взглянул на меня:
— Через пару дней подготовлю чистовики бумаг, и можно будет скрепить договор кровной клятвой.
Во взгляде Марса мне почудился подвох, и на миг ощутила себя глупой рыбкой, клюнувшей на наживку матерого рыбака.
Задумчиво-изучающе посмотрела на будущего напарника и неуверенно произнесла:
— Замечательно…
Чувство, что угодила в ловушку, крепло с каждой минутой…
Спустя какое-то время мы подъехали к моему дому. На улице царила непривычная тишина, хотя чему удивляться — было уже далеко за полночь. Предутренняя свежесть наполняла воздух, даже не верилось, что впереди — очередной теплый летний денек.
На этот раз без посторонней помощи спрыгнула с байка, затем сняла шлем, к которому начала уже понемногу привыкать, и отдала ночевику. Мужчина, как подобает джентльмену, тоже снял «головной убор», чтобы обменяться дежурными фразами.
И когда у нас закончились все прощальные слова, мы молча стояли друг напротив друга и Марс как будто не спешил уезжать. Пауза затягивалась, а потому я решилась спросить о том, что не давало покоя со вчерашнего дня.
Кейцер уже было взял в руки шлем, собираясь водрузить его на голову, и в этот момент я неожиданно выпалила:
— Скажи, это ты вразумил Косого отказаться от дочки?
Маг удивленно вскинул бровь. Недолго помолчал, задумчиво воззрившись на меня, а потом с легкой ухмылкой ответил:
— Меньше знаешь, лучше спишь.
Сказав это, застегнул ремешок шлема, запрыгнул в седло; байк взревел и уже в следующую секунду мчался по дороге, ведущей к автостраде.
