Дело не в том, что меня снедает любопытство относительно его биографии. Эта просьба, скорее, дань справедливости: он знает обо мне многое, а я ничего. Поэтому спрашиваю первое, что приходит на ум:
— Почему именно Иркутск? Странное место для айтишника с хорошей квалификацией. Они обычно выбирают Европу или Бали.
— Так может быть, у меня не такая уж и хорошая квалификация.
— Думаю, она у тебя отличная. Достаточно взглянуть на часы.
Не то что я сильно разбираюсь в именитых брендах и дорогих аксессуарах, но скелетоны на его руке сразу приметила. У Роберта такие же, а он дешевые вещи точно не носит.
— Ладно-ладно, — смеется Алан, встряхивая запястьем. — Кто знал, что помимо навыка шутить, у тебя еще и детективные способности развиты. Этот город я выбрал из-за своих снов.
— Снов? — растерянно переспрашиваю я, полагая, что ослышалась. — В каком смысле?
Вздохнув, Алан раздраженно морщится.
— Я надеялся, что мне не придется отвечать именно на этот вопрос, но ты конечно его и задала. Долгое время мне снится один и тот же сон, — поясняет он, меняя тон на остраненный. — Примерно пару раз в год с шести лет. Незнакомый город и девушка. Вот я и подумал, что если приеду сюда, то смогу наконец перелистнуть страницу.
— А с чего ты взял, что незнакомый город — это наш Иркутск? Откуда такая уверенность?
— Потому что я арендую квартиру на той самой улице, которую видел во сне, — усмехается Алан. — И даже номер дома на табличке совпадает.
От незапланированного столкновения со сверхъестественным, на предплечьях собираются мурашки. По натуре я большой скептик, в чудеса и духов не верю, но глядя на лицо Алана без малейших признаков безумия, чувствую, что он не врет.
— Ты ведь не станешь утверждать, что обладаешь даром ясновидения? — уточняю после заминки.
От раздавшегося в ответ смеха я ощущаю громадное облегчение. Слава богу. Ужин с победителем битвы экстрасенсов напрочь бы отбил у меня желание ходить на свидания.
—Со мной все в порядке, Рада, экзорцистов вызывать не нужно, Именно поэтому о причинах своего визита сюда я предпочитаю помалкивать. Чтобы на меня не смотрели как на свихнувшегося шамана.
— А девушка? — не удерживаюсь я от любопытства. — Ее лицо ты тоже разглядел?
Нахмурившись, Алан кивает. От вспыхнувшей догадки я прикрываю рот рукой… Боже… Да ладно?
— Она была похожа на меня? — выпаливаю без лишних раздумий.
— Нет. Вы совсем не похожи.
Смутившись, я опускаю глаза. Вот кто дергал меня за язык? За минуту успела навоображать, что пробралась в чужие сны.
— Времени кстати уже много, — говорю я, откашлявшись. — Мне нужно ехать домой.
— Спасибо тебе большое за вечер, — с улыбкой произносит Алан и до того, как я успеваю хоть как-то среагировать, тянется к моему лицу.
Напрягшись, я затаиваю дыхание и с неимоверным облегчением чувствую, как его губы целомудренно касаются щеки. Если до этого момента я не была уверена в том, что испытываю в отношении своего нового знакомого, то теперь стало ясно: Алан безумно мне нравится, но не больше, чем друг. Если бы он вздумал засунуть язык мне в рот, я бы с большой вероятностью ударила его в пах коленом.
— И тебе спасибо, — бормочу я, пряча руки за спину. — И за правдивый ответ тоже. Айтишник, которому снятся вещие сны — это конечно сильно.
Алан снова громко смеется, чем вызывает во мне невольную улыбку. Больше, чем с ним, я улыбалась только в компании Роберта.
Махнув рукой напоследок, я сажусь в машину. Несмотря на то, что вечер выдался на удивление теплым, пальцы слегка дрожат. С минуту поразглядывав размазанную по стеклу мошкару, решительно лезу в сумку за телефоном и быстро печатаю:
«Ты сказал, что когда я созрею, мы можем поговорить. Так вот я кажется созрела».
* * *
Ну вы поняли, да?) те самые обещанные элементы мистики из новинки)
59
Я и сама до конца не понимаю, что подразумевает мое сообщение. Знаю только, что больше не в силах обманывать себя, притворяясь, что не скучаю по нему. Еще как скучаю. На протяжении всего ужина я то и дело ловила себя на том, что сравниваю его и Алана, и сравнения эти были всегда в пользу первого. И не потому что второй ему уступает, нет. Просто Алан не Роберт, к которому я оказывается прикипела куда сильнее, чем думала.
Мое сообщение — это выброшенный белый флаг, знак добровольного признания в том, что я в нем нуждаюсь. Поэтому я печатаю так быстро. Потому что боюсь, что мое упрямство возьмет верх, и я передумаю.
Нажав отправить, откладываю телефон на соседнее кресло и, затаив дыхание жду. В Москве сейчас около пяти вечера — исключено, что Роберт спит. Каждая новая секунда ожидания — настоящее испытание. Сначала я говорю себе, что нет ничего страшного в том, что он не ответит, затем мечтаю повернуть время вспять и забрать свои предложение о разговоре обратно. Когда спустя минуту ничего не приходит — решительно поворачиваю ключ в замке зажигания и бью по газам.
Чтобы заглушить рой мыслей, включаю музыку на полную и даже делаю то, чего в силу отсутствия голоса и слуха не делаю вообще: подпеваю. Не хочу думать о том, что совершила ошибку и следовало остаться верной себе: одинокой и неуязвимой.
Машину я паркую на автомате, на автомате захожу в подъезд и нажимаю кнопку лифта. Телефон лежит в сумке, и в нем по-прежнему нет для меня ответа. Даже смешно, что настолько простая вещь как отправленное сообщение способно ввергнуть в меня в такой эмоциональный раздрай.
Провести ночь с малознакомым красивым парнем из бара могу запросто и без лишних раздумий, а вот спустя шесть лет согласиться на откровенный разговор с ним — куда сложнее. Идти на поводу у своего сердца я не привыкла. Если в роли матери я чувствую себя уверенно, то в роли женщины у меня опыта как у новорожденного.
— Привет, крольчонок, — присев на кровать, я тыкаюсь в Полинку носом и глубоко вдыхаю. Ее теплый сливочный запах успокаивает и отрезвляет.
— Я уже думала, что придется без тебя уснуть, — бурчит она, с подозрением глядя на меня из-под одеяла. — Ты где была?
— Гуляла. Соскучилась?
— С кем гуляла? — проигнорировав мой второй вопрос, требует она.
— С другом. Мы ужинали и общались.
Вдохнув, дочка отворачивается к стене.
— И что это значит? — мягко интересуюсь я, трогая ее за плечо. — Не хочешь со мной разговаривать?
Ответом мне становится обиженное пыхтение. Господи, с каждым днем с ней становится все сложнее. Она ведь уже не ребенок, а самая настоящая женщина.
— Крольчонок…
— Зачем ты гуляешь с какими-то друзьями, но не с Робертом? — буркает Поля, продолжая смотреть в стену. — Он же хотел.
