Одежда хоть и не яркая, но тёплая и добротная, сама «мама Мю» также была в форменном платье, по крою повторяющем платья девочек. На голове воспитательницы и воспитанниц — белые высокие чепчики, что делали картину похожей на старинные фотографии бывших госпиталей и сестёр милосердия.
— Если бы его величество не предупредил о том, что ты отправился ему помогать, я бы тебя наказала по-настоящему, несносный мальчишка! Почему опять в грязных лохмотьях? Ты позоришь честь королевского приюта, а наше заведение отмечено королевским орденом «Золотого грача», и мы все этим очень гордимся. Правда, дети?
— Слава его величеству! Слава королю и королевству!
Патрик лишь закатил глаза.
— Молодцы, дети! А ты… Подумай, какой пример ты подаешь? Убегаешь, бродяжничаешь. На тебя смотрят малыши, они могут пропасть, подражая тебе. Патрик, Патрик…
— Я им не позволю! — Скоморох показал кулак смотрящей в рот своему кумиру малышне.
— Скажите на милость, — женщина всплеснула руками. — Он им не позволит! Извольте-ка отправляться в кладовку, молодой человек — до ужина!
— Отлично! — улыбнулся узник, храбро подмигнув восторженной публике.
Я вздохнула с облегчением. Мамаша Мю — вполне себе вменяемый воспитатель. Строгая, но в душе добрая, искренне любящая детей, это сразу видно.
— После ужина, — палец матроны взлетел вверх, — ты двести раз напишешь: «Совесть — важнейшая из добродетелей!» Двести, негодник! И это будут самые красивые и аккуратные буквы, которые только можно вообразить! Всё ясно?
— О, не-е-ет! — застонал Патрик, на сей раз явно искренне. — Только не это!
Я против воли рассмеялась. Какими бы ни были миры, дети в них одинаково не любят чистописание!
— Если ты хоть раз удерёшь в своих лохмотьях… Если ко мне снова придут горожане интересоваться, куда делась нормальная одежда для сирот, купленная городом, я… Я… Я не знаю, что с тобой сделаю! Обещаю одно — тебе это не понравится!
— Да, матушка Мю! Простите, матушка.
Патрик унёсся в кладовку, отбывать наказание, а женщина, восстановив дыхание, развернулась ко мне.
— Добрый день, госпожа ведьма!
11-2
Честно говоря, я не знала, как быть. Заранее настроилась, что придётся лицезреть всяческие ужасы, и совершенно напрасно. Счастье, что ошиблась.
— Добрый день… эээ… — я вопросительно посмотрела на женщину, не понимая, как к ней обращаться.
— Матушка Мю, — махнула воспитательница рукой, — мне так привычнее.
— Тяжело с ними? — кивнула я на детей.
— Бывает, конечно… Жалко их, горемычных. У нас ведь оказываются нечасто. Обычно кто-нибудь из родственников, даже дальних, забирает ребёнка к себе. К нам попадают те, у кого совсем… Понимаете? Совсем никого нет, либо…
— Либо?
— Незамужние девицы… Чаще — из соседних королевств. Подкидывают малышей. Многие из тех, кого вы видите — выросли в приюте, а не попали сюда.
— Но… почему? — поразилась я.
— Сироты находятся под попечением короля, страна маленькая — все на виду. Горожане жертвуют средства и внимательно следят за тем, чтобы деньги были реализованы в интересах детей. Строгая отчётность. Таким образом складывается доверие, и… Есть уверенность в том, что ребёнку здесь не будет плохо.
— Понятно… А Патрик?
— Мы до сих пор не знаем, откуда он взялся. Именно поэтому с ним всегда так тяжело…
— А он сам? Ничего не рассказывает? Должен же он что-то помнить? Сколько было мальчику, когда он попал к вам?
— Патрик появился три года назад. Но… он ничего не помнит.
— Ничего не помнит? Вы уверены?
— Я доверяю нашим специалистам. Они консультируют детей из приюта бесплатно, если складывается такая необходимость. Пришли к выводу, что имело место магическое воздействие, но это лишь одна из версий. Не исключают и психологическую травму — что-то случилось, и это что-то заставило ребёнка забыть обо всём, что было с ним до того момента, как он попал в приют.
Я поёжилась. Значит, никто ничего не знает? С другой стороны — Патрик мог притворяться.
Мы стояли поодаль от детей, что с восторгом общались с Кексом. Сначала они хотели, чтобы пёс носил им палочку, но очень скоро стало понятно — не царское это дело, палочки носить! Его толстопопое величество — мопс, комнатная собачка царственных особ, это вам не сторожевая порода! В итоге палочку Кексу носили сами дети, по очереди и с искренним восторгом. Мой пёс принимал знаки почтения без зазрения совести, таким образом все действующие лица данного мероприятия были при деле и совершенно довольны друг другом.
— А куда ваши воспитанники попадают потом?
— Мы присматриваем за своими выпускниками, — с гордостью ответила матушка Мю, — Девочки выходят замуж либо идут в служанки. Кто-то становится швеей или кружевницей, но тут надо хоть каплю магии иметь.
Я кивнула: уметь шить — это и впрямь надо родиться волшебницей, даже не ведьмой. Вот я, к примеру, данного дара лишена, увы…
— Мальчики поступают подмастерьями в производственные цеха, — продолжала отчитываться воспитательница. — Идут в солдаты. Кто покрепче — нанимаются в помощники на рудники.
— На рудники? — У меня ком застрял в горле.
— Лучшие деньги, — пояснила матушка Мю. — Правда, берут не всех — горняки чужаков не жалуют.
Как интересно… В общем, можно сделать вывод, что в королевстве действительно заботятся о сиротах. Это достойно уважения, но колдовство всё равно действует… Странно.
— А нищие у вас есть?
Матушка Мю нахмурилась, во взгляде появилась брезгливость.
— В королевстве не любят попрошаек, — холодно отрезала женщина. — Хочешь денег и еды — иди, работай. Устроиться помогут всегда. Можно обратиться в попечительский совет и получить временное пособие, взаймы. Слоняться без дела и отвлекать от работы других строго запрещено.
— То есть появись в королевстве, к примеру, нищенка с двумя детьми…
— Она могла попросить помощи в трудоустройстве и временного приюта. Мы против бездельников!
Ясно.
— А-а-а-а! — Из дома раздался крик, и матушка Мю, извинившись, понеслась выяснять, что случилось с её подопечными.
Я осталась одна. Мопс заигрался с детьми, и все они убежали довольно далеко от двухэтажного здания самого приюта и хозяйственных построек. Я поспешила к ним — ещё потеряю своего мальчика в чужом мире!
За забором оказался пустырь, а за ним — заброшенный дом, достаточно большой, насколько мне отсюда было видно.
Я не сразу поняла, что стою, словно зачарованная, не в силах отвести взгляд от дома за пустырём. В какой-то момент даже попыталась закричать, позвать на помощь, ни ничего не вышло.
