— Почему? — спросил Патрик.
Сын вёл себя тихо, незаметно, но уши грел качественно. Молодец! Моя школа.
— Я тогда молодая была. Доверчивая. Глупая. Наивная. Настолько, насколько в принципе может быть наивна ведьма, конечно… Ты — не настоящая ведьма, по себе не ровняй! — добавила бабушка Вацлавы, погрозив пальцем в мою сторону. — Ну, вот. Странствовала я, значит. Я ведь это уже говорила?
— Да, — кивнул сын.
Я поразилась, сколько в мальчишке терпения и выдержки, потому что если эта старая ведьма прямо сейчас всё не расскажет — взорву эту её землянку вместе с котлом!
— Королевство Стефана… Правда, тогда другой король был. Как же его звали? Не помню…
— Не важно. Вы повздорили с королём? — спросила я, пытаясь успокоиться — старуха словно издевалась, честное слово!
— Нет, не с ним. Я просто шла по рыночной, вымощенной камнями площади. Люди вокруг улыбались, им было хорошо. Прилавки ломились от фруктов, овощей и мяса. Из ближайшей пекарни пахло свежим хлебом. Гомон, смех, звон монет. Мне казалось, это королевство — настоящая сказка! Нет ни нищих, ни обиженных, и все вокруг славили короля. Я подумала о том, что правитель такого королевства должно быть мудр, добр и справедлив, раз его подданные довольны и счастливы? Мне захотелось его увидеть, но до дворца было слишком далеко, а я очень устала и проголодалась.
— И тогда вы попросили еды?
— Да. Щёлкнула пальцами, одежда превратилась в лохмотья. Возле одной из лавок чирикали, подбирая крошки, три воробушка — ну, превратила я их на время в трёх оборванных, чумазых ребятишек. Мы только и попросили, что супа и хлеба. Еды — мне и детям. Что тут началось! Люди кричали, прогоняя нас прочь. Смеялись. Попрекали тем, что не работаю. Какой-то мальчишка бросил в меня огрызком яблока. Я разозлилась и… Прокляла!
— Вам должно быть было очень… плохо? — спросил Патрик, нахмурившись.
— Зато птичкам было хорошо, — рассмеялась старуха. — Столько объедков вслед накидали — настоящий воробьиный пир! В общем, прокляла я в сердцах то королевство, признаюсь. Как снять колдовство — не знаю. Попробовать, оно конечно, можно. Вот только мне это зачем?
22-2
— Не знает она, как расколдовать! — ворчал Патрик, точно старый дед, убедившись, что лес и домик старой ведьмы остались далеко позади. — А кто знает?!
Мопс согласно фыркнул. Эти двое вообще понимали друг друга без слов. Даже у меня с Кексом не было настолько тесной связи, но не будешь же ревновать к сыну? Я улыбнулась собственным мыслям. Сын. Так… просто это произошло. Естественно. Волшебно!
Но не только эти мысли роились в голове. Разговор со старухой заставлял вновь и вновь анализировать полученную информацию, раскладывать по «полочкам», делать выводы. Что-что, а это Наталья Владимировна умеет!
Действительно, умею. Умею и учу своих учеников. Мне всегда хотелось, чтобы они думали, стараясь видеть в каждой ситуации несколько вариантов. Искали нужную дверь там, где на первый взгляд и вовсе нет выхода! Это даёт уверенность в том, что они смогут сами о себе позаботиться. Жизнь — сложная штука…
Итак, начнём. Если верить старухе, магия просыпается в момент, когда ведьму переполняют эмоции. Страх, ненависть, гнев, возмущение. Тот, кого заколдовали, может снять проклятие сам. Здесь важно, чтобы человек осознал и исправился. Совершил поступок — добрый, правильный. Как правило, ведьма наказывает не просто так. Если взять за основу историю с тюремщиком и кучером из личного опыта начинающей ведьмы, то…
Всё сходится!
С другой стороны, возмущённая несправедливостью, Вацлаву я расколдовала сама. И снова — эмоции. Сильные, яркие, искренние. И никакого чёткого алгоритма. Пойди туда, потом сюда, найди яйцо и иголку не сказать где…
Радовало одно: тогда, много лет назад, дети не пострадали, а значит, образ умирающих от голода не будет являться в кошмарах по ночам. Не было ни нищенки, ни детей. Была лишь ведьма, что весьма творчески подошла к тому, чтобы попросить у добрых людей тарелку супа. Кто знает, может, если бы кое-кто не выпендривался, а честно сказал: так мол и так, ведьма я, из другого мира, местной валютой пока не обзавелась — покормите, а я чем смогу, отработаю. Так ведь нет же! Лохмотья. Дети-воробьи… К чему весь этот маскарад? И главное, к чему это всё привело?
— Да, нехорошо получилось… Ну что уж теперь? Надо думать, как быть.
Тут я поняла, что разговариваю вслух сама с собой — негромко, в такт покачивающейся в сгустившихся сумерках карете. Патрик с Кексом выразительно переглядывались. «Уж не сошла ли наша мама Наташа с ума?» — читалось в глазах, человеческих и собачьих…
— Всё в порядке, — выдохнула я. — Просто… не знаю, что делать.
— Мы что-нибудь придумаем, — подбодрил сын приунывшую матушку. — Обязательно!
Я кивнула. Хотела посмотреть в окно, но там ни зги не видно — ночь. Надо постараться выбросить все мысли из головы, иначе я действительно сойду с ума…
…
Я стою на лыжах, в нашем парке. Вокруг слышны детские радостные голоса. Падает снег. Солнце слепит глаза. Высокое, ярко-голубое небо над головой — прекрасный, сказочный зимний день! Я втыкаю в снег палки, рассматривая круглые отпечатки на снегу.
- Наташа! Наташа-а-а!
Меня кто-то зовёт, и я мчусь, отталкиваясь обеими руками, по накатанной лыжне. Удивительное чувство — я ведь уже и забыла, как это, нестись, щурясь от покалывающего щёки ветра.
- Наташа! На-та-ша-а-а!
Быстрее! Кто-то меня зовёт. Кому-то нужна помощь. Я стараюсь бежать быстрее — туда, куда ведут птичьи следы на снегу. Отпечатки лапок, словно разбросанные семена вьются всё дальше, и мне хочется непременно отыскать этих птиц. Кто это? Воробьи, снегири, синицы? По следам видно, что птички совсем маленькие.
- Чик-чирик! Чирик-чик-чик!
Неожиданно появляются воробьи — они порхают вокруг, садятся на плечи, кружат вокруг вязаной шапочки с помпоном. Я останавливаюсь. Да тут целая стая — и желтогрудые синички, и снегири в пунцовых, по-королевски нарядных кафтанчиках, и серые воробушки — ну просто вельможи и простой люд! Галдят так, что становится больно ушам. Я останавливаюсь, чтобы порыться в карманах. Неужели у меня ничего нет, чтобы угостить случайных знакомых? Совсем-совсем ничего?
- Чик-чирик! Чирик-чик-чик! Дай, дай, дай!
- Сейчас, сейчас… Потерпите немного.
Я роюсь в карманах, и вдруг нахожу какое-то печенье. Оно раскрошилось в кармане, но это не страшно! Выворачиваю ткань подкладкой наружу, посыпая снег возле лыжни. Птицы с радостным гамом бросаются на угощение, и вдруг…
- Кто вы?
Вокруг меня — дети. Счастливые, румяные, в ярко-жёлтых, алых и серых шапочках. Они берутся за руки, водят вокруг меня хоровод, смеются.
