— Подлизываетесь, ваше величество?
— А что ещё остаётся несчастному, бедному королю, жаждущему заслужить прощение?
— Ладно, — я откинулась на подушки. — Согласна.
— На что?
— На всё. Заслуживай!
Довольный, Стефан склонился надо мной, но тут я кое-что вспомнила…
— Погоди…
— В чём дело?
— Нож! Нож для разрезания бумаги. На нём всё же было заклятие. Я уверена!
Стефан тяжело вздохнул.
— Нет, любимая. Не было. Могу поклясться, нож — чист. Ну, подумай сама. Представь, что я его заколдовал с тем, чтобы воздействовать на тебя. Представила?
— Да. Убью!
— Вот именно! Я бы ни за что не пошёл на это.
Какое-то время мы молча смотрели друг на друга, затем хором сказали:
— Злата!
— А знаешь, — снова склонился надо мной король. — Давай не будем ругать ребёнка?
В дверь бешено заколотили.
— Папа! Наташа! — раздался голос принцессы.
— Или будем? — нахмурилась я.
— Да проснитесь же! Скорее!
глава тридцатая
— Просыпайтесь! Ваша свадьба сняла проклятье!
Мы вскочили и стали одеваться. В замке чувствовалось оживление — крики, топот ног. Стены вибрировали от счастья — что-то случилось, и это что-то явно было чем-то хорошим, вот только в то, что проклятие снято, верилось с трудом.
Наша со Стефаном свадьба избавила всё королевство?
Королю же идея явно понравилась. Он заявил, что жениться на мне надо было сразу, не раздумывая, и, водрузив корону поверх роскошного берета, гордо вышел из спальни.
Принцесса была права. Я, Злата и Агата, внучка травницы, мы собственноручно поджарили несколько яиц и они не исчезли! Никаких хлопков и бледно-серого праха на сковороде, только аппетитный запах, поджаренная корочка по краям и ярко-жёлтые желтки. Просто праздник какой-то. Настоящее чудо, после стольких мучений!
Присутствие Агаты не смущало нисколько, лично я не против гостей с утра, тем более, если это друзья моих детей. Интересно другое.
— Вы что, — я внимательно посмотрела на раскрасневшихся от возбуждения девчонок. — Каждое утро проверяли, исчезнет проклятие или нет?
— Да! — с гордостью отрапортовала Злата. — Мы пытались снять его. Что только не перепробовали. Однажды сварили очищающее душу зелье и напоили им королевство. Но ничего не произошло, а как только вы с папой поженились…
— Ну, это ещё нужно доказать, — проворчала я. — Лучше расскажите, каким образом вы всё королевство зельем умудрились напоить? А?
— В морс добавили, — призналась Злата. — Морс из «Золотого вепря» в каждый дом доставляют, так что…
Я внимательно разглядывала двух увлечённых магическими экспериментами неразлучных подруг, и тут меня осенило.
— Я знаю, как выяснить, что произошло! — заявила я, картинно опустив руку в карман.
— Как? — Агата, склонив голову, уставилась на меня.
— Это, — я вытащила нож с ручкой в виде ведьмы, летящей на метле. — Волшебный нож. Колдунья продала мне его в лавке. Вы не поверите, но в моём кармане неожиданно оказалась нужная сумма, хотя я была уверена в том, что денег там нет. Мы пойдём туда, найдём ведьму и спросим! Собирайтесь, а я велю подать карету.
— Нет! — Злата, поджав губы, опустила голову.
— Это почему же?
— На площади готовятся к празднику, туда сейчас нельзя…
— Вот как? Мне, королеве, нельзя прогуляться в собственном королевстве?
— Златка, — прошептала Агата, наматывая локон на палец. — Мы должны всё рассказать.
— Ну, наконец-то, — облегчённо вздохнула я, и, разложив яичницу по тарелкам, жестом предложила красавицам присоединиться. — То, что весь этот маскарад — ваших рук дело я и сама догадалась. Теперь хочу узнать, как именно вы это сделали, а главное — зачем?
Всё оказалось просто. Злата и Агата решили подтолкнуть меня к единственно правильному решению, а именно, пойти на ужин со Стефаном и принять предложение руки и сердца. Лавка была зачарована, роль колдуньи сыграла Агата, выпив оборотное зелье. Златка летала вокруг, переживая за успех мероприятия. Когда волшебство стало рассеиваться, меня выгнали из лавки, опасаясь, что монеты вновь превратятся в сухарики собачьего корма. Они валялись в кармане куртки ещё со времён наших с мопсом длительных прогулок. Вот и весь сказ, а нож…
Что ж, нож — очаровательная вещица. В конце концов, должна же королева чем-то вскрывать письма?
Мы рассмеялись и обнялись. Я, конечно же, простила и дочь, и Агату.
Наша со Стефаном свадьба расколдовала королевство, или ещё что — этого я не знаю, а только праздник готовился поистине грандиозный. Ещё бы! Король женился на Ведьме, проклятие снято, ну как тут не повеселиться?
Портнихи, горничные, повара, конюхи, пажи — все буквально сбились с ног! Гербы на алых бархатных плащах сияли золотой нитью, разноцветные атласные ленты украшали гривы лошадей, мраморные ступени дворца были усыпаны лепестками роз.
Двор готовился выехать на площадь, где планировалось торжественное шествие.
Конечно, я тоже радовалась вместе со всеми, но… В этот светлый, праздничный день сын предпочёл остаться с бабушкой в родном замке.
Я его понимала. Он столько лет был лишён даже воспоминаний о собственной семье, и всё же мне было грустно. Я скучала и… Ревновала. Глупо не признаться в этом хотя бы самой себе.
— Там, на площади, — шепнула Злата, когда мы уже садились в карету, — сюрприз! Но если Патрик узнает, что я проболталась, он меня убьёт, ясно?
— Патрик? — сердце радостно забилось. — Он… Где он?
— Ни слова больше, — взмолилась принцесса. — Пожалуйста!
То, что мы увидели на площади, словами не описать. Нарядные жители королевства пели, танцевали, раздавали сладости и угощали глинтвейном всех желающих. Под ноги лошадям бросали лепестки цветов, кричали пожелания счастья, любви и процветания. Но самое настоящее представление началось, когда нас торжественно усадили на импровизированные подмостки.
Во главе вооружённой кастрюлями, сковородками и поварёшками процессии, в которой я без труда узнала воспитанников приюта, шёл мой сын. Патрик был в тех самых, так сильно любимых им дырявых обносках. Озорная улыбка, блеск в лукавых глазах. Он стал взрослее, это было видно, но сегодня…
Сегодня никто не станет грустить! Сегодня королевство будет веселиться от души до самого рассвета.
Под грохот посуды дети, подбадриваемые Патриком, пели о том, как несчастное прОклятое королевство славного Стефана едва не умерло с голоду. О том, как кухарки и повара горько плакали над горстками пепла, в который превращались супы, котлеты, каши и пироги. О том, как дети остались без тёплого молока на ночь, а во дворце нельзя было приготовить даже яичницу.
