Я не могу сдержать улыбки, ощущая ответную в ямочках на щеках, когда кладу ладони на его лицо. Вот это уже точно мой Алек, и в первые за всё это время я чувствую, что по-настоящему вернулась домой.
Глава 7
— Значит теперь балом правит София? — спрашиваю я, глядя в окно.
Постепенно наш разговор перетёк в серьёзный. Я заставила себя собраться и без укрытий рассказать Алеку всё, что произошло от начала моей злосчастной пробежки до момента, когда видела Виктора в последний раз. Было сложно говорить о том, какие у него на меня имелись планы. Особенно сложно было подбирать правильные, более корректные слова, так как напряжённая челюсть Алека подсказывала мне, что не смотря на всю его сверхъестественность, он может переломать себе все зубы, насколько он стискивал их, чтобы оставаться уравновешенным. Но он справился, даже ни разу не попытавшись сломать пол, что находился под его сжатым кулаком, хотя несколько раз он всё-таки был под угрозой, пока я не перехвалила руку Алека и не положила её на свои колени.
Когда мы коснулись темы проклятия, разговор сам собой пришёл к тому, откуда о нём узнал Алек. Он рассказал, что происходило в Долине и как все пришли к пониманию, что я оказалась в руках Ордена. Потом дошло до того, чем нам может грозить это раскрытие, и Алек признался, что скоро ему придётся так и так поговорить с Софией. Мне не понравилось его новое положение, но пока не спешу делать выводы и накручивать себя раньше времени. В конце концов, я убеждена, что Алек был уверен на все сто процентов в своём решении.
Или просто хочу верить в это.
Он глубоко вздыхает, и от этого мои волосы на макушке под его подбородком колышутся, посылая приятное покалывание по телу.
— Не то чтобы правит, но пока нам выгодно, чтобы она продолжала так думать, — отвечает он, ни на секунду не прекращая проводить указательным пальцем по коже на тыльной стороне моей ладони. Мы так и остались сидеть на полу, он оперся на стену спиной, а я умудрилась втиснуться почти целиком в его объятия, сев полу боком и положив голову ему на грудь. Наверное, только из-за этого я смогла не поддаться страхам, концентрируясь на обратном — ощущении защиты и неприкосновенной надёжности.
— Она знала, Алек, — констатирую я мрачным голосом, его пропитывает отвращение и злость, делая едким и колким.
Я понимаю, что он уж точно не несёт ответственности за её ложь. Но эта женщина меньшего призрения не заслуживает. Если Виктор рассказывал чистую правду, то София, по сути, ничем не отличалась от него — очередной «фанатик», который за свою правду готов пойти на убийство ни одного, и даже не десятка своих же людей. И это не ради их защиты, а из-за каких-то выдуманных принципов, которыми они решили жить неизвестно сколько лет назад.
Она могла хотя бы упростить жизнь своей дочери, не говоря уже про жизнь сестры, которая её лишилась, веря в эту ересь, которую нам всем скармливали.
Да, Алек рассказал и это — то, что поведал ему Зак, и с какого момента он начал понимать, что что-то здесь определённо не так.
— К сожалению, не только она одна, принцесса. Я предполагаю, что все члены Совета об этом осведомлены. И именно они были всегда причастны к имитации проклятия.
На секунду я прикрываю глаза, когда перед глазами встаёт образ меня, не понимающей, что реальность, а что — сумасшествие. Скольким Альфам пришлось пережить этот же ужас незнания и страха, что всё вокруг — плод воображения. Если честно, я до сих пор побаиваюсь, что реальности на самом деле нет, а это всё — злые игры моего разума, заставляющего верить в обратное. Глубоко вздохнув и переждав, пока очередной жар гнева схлынет, избавив меня от разрывающих ощущений, открываю глаза. На этот раз я смотрю на свои пальцы рук, блуждая взглядом по острым ногтям. Мне нужные были не запреты и обман, а простое понимание «кто я» и «как с этим жить». Мне нужна была помощь.
Я снова прикрываю глаза: спокойней, они скоро все за это поплатятся. И тут же чувствую прилив новых сил; такое ощущение, что у меня появляется новая важная цель.
— Как мы это сделаем? Как мы сообщим всем? — взбудоражено спрашиваю я, запрокинув голову вверх, но по встретившему меня взгляду понимаю, что моих планов Алек не разделяет.
Я вижу в глубине тёмных глаз вину, когда он тихо отвечает:
— Никак.
Я тут же ощетиниваюсь, готовая вспылить, но внезапно вина сменяется не твёрдую решительность, Алек как обычно принимает тот самый непоколебимый вид крепости, которую пробуй не пробуй брать штурмом результат будет равен только его намерениям и взглядам:
— Нет, принцесса, — говорит он, не позволяя мне даже набрать достаточно воздуха для порции споров. — Я понимаю, что ты сейчас пребываешь в том состоянии, когда хочется спасти всех, кто может оказаться в схожей ситуации, веря, что этим ты сможешь изменить своё прошлое, но, поверь мне, это не излечит ничего, что бы ты ни хотела забыть.
И снова я открываю рот, зачерпывая воздух, чтобы высказать ему, как он ошибается. Мне хочется отрицать его слова, я просто желаю вывести всех на чистую воду, и убеждена, что так будет правильно. Но трачу слишком много времени, чтобы придумать мотивы, ясно осознавая, что собираюсь солгать. Не ему, себе. И этого хватает Алеку, чтобы подкрепить его уверенность понимания меня.
— Ты просто хочешь, чтобы тем, кто тебя предал, было так же плохо, как тебе, — говорит он, когда я так и не нахожу слов, и мне теперь хочется разозлиться на Алека от того, что он оказывается прав.
Пусть он и говорит завуалировано, его слова несут истину. Я хочу мести, не только Виктору, а самому миру, что именно мне пришлось проходить через всё это. Я отворачиваюсь к окну и вытягиваю обратно ноги, которые оказывается успела упереть в пол, готовящиеся уже сбежать.
Однако не могу избавиться от противоречий, нарастающих во мне и бьющихся в сердце так гулко, что ничего не слышу, кроме собственного сердцебиения. Я вспоминаю о том, что ещё рассказал мне Алек. Коротко, но мне хватило этого, чтобы вновь представить расплывающееся красное пятно на груди.
— А как же Даниил, — напоминаю я, поворачиваясь к Алеку, и по его выражению лица могу понять, что здесь ему парировать нечем. — Он не заслужил этого, Алек, особенно после того, как мы узнали, что им двигало. Он был таким же пленником Ордена, просто его удерживали иначе. И в конце, он всё-таки меня отпустил. Ты не можешь поддерживать эту ложь, чтобы и дальше страдали другие.
Он хмурится, словно может быть чем-то оскорблён.
— Я не поддерживаю их, Лена, — говорит он абсолютно серьёзно. — И никогда не встану на их сторону. Просто мы говорим сейчас о тех Альфах, в чьих возможностях остановить нас, не успей мы и подумать о том, чтобы раскрыть их ложь. Здесь не пройдёт такой номер, что мы просто поедем по всему свету нести хорошие вести, благословляя все встретившиеся нам несчастные пары, рассказывая, что они могут забыть о проклятии, — слова Алека звучат с издёвкой, но мягкой и ненавязчивой, особенно, когда он что-то вспоминает и добавляет, развеселившись ещё больше: — О, или ты по-прежнему думаешь, что в соц сетях существуют закрытые группы, где мы можем сделать скандальный пост? — Алек вскидывает бровь, его глаза уже откровенно сверкают озорством. — Знаешь, Инстаграм в этом плане будет, куда более эффективным.
