— Просто скажи, что ты делал, Алек?
Алек немного сокрушён непониманием, проходит несколько долгих секунд, пока он смотрит мне в глаза, пробуя разгадать мотив моего вопроса. А ещё я точно знаю, что он не хотел бы говорить правду, потому что она шокирует.
— Я… — он шумно сглатывает и переводит дыхание, — я следил за тобой задолго до того, как ты это стала замечать.
Глава 22
«Потому что привела меня к тебе отнюдь не она…»
Отшатываюсь назад, словно от мощного удара. Ноги перестают существовать, я чувствую тяжесть, притягивающую меня вниз, и только самому богу известно, когда и как оказываюсь у дивана, потому что следующее, что понимаю — я сижу, ошарашенно уставившись в пустую точку где-то между Алеком и небольшим столиком. Мысли несутся безумным потоком, складывая одно за другим, и чем больше осознаю, тем явственнее меня мутит.
— Лена? — зовёт Алек, но я не сразу перевожу на него взгляд, требуется ещё пару секунд, чтобы выдохнуть, прикрыв глаза от мощнейшего разочарования.
«Лена»… Очевидно, что Алек уже не на шутку встревожен моей реакцией, чтобы прибегнуть к самому проверенному способу привлечь моё внимание. Когда наконец поднимаю взгляд, вижу, насколько мрачным он выглядит. Он даже близко не может предположить, что заставляет меня терять с лица цвет.
— Он дал нам познакомиться, Алек, — очень тихо и буквально безжизненным голосом произношу я, понимая, что мне пора уже что-то ответить, чтобы он перестал думать, что дело в его признании.
А он точно так думает, потому что в окрашенных озабоченностью глазах виднеется неподдельное сожаление, словно он и подумать не мог, что его поступки были настолько плохими. Но теперь он по-настоящему сбит с толку, в карих глазах не то зарождающийся вопрос, не то наихудшее предположение.
— Он? — переспрашивает Алек.
И что мне больше всего нравится в Алеке, он обостряет внимание всегда на самом важном.
Поджав губы, киваю и делаю над собой усилие, что оставить разум холодным, а голос более твёрдым.
— Виктор, — я таки лажаю и пропускаю в голос осиплость и волнение. То, что я поняла, становится настолько важным, что меня даже немного потряхивает. — Он знал, кто я, задолго до того, как мы предполагали. Это был его план — позволить… — следующего никак произнести не могу, слово встаёт поперёк горла, мешая даже набрать воздуха, поэтому я говорю менее мерзкую вещь, которая поможет Алеку додуматься самому. — Он позволил тебе за мной наблюдать, познакомиться и сблизиться, — всё это было для него выгодно, понимаешь?
Определённо, да, потому что я вижу в нём сразу несколько реакций, маска на его лице непроницаема, а вот глаза передают целый калейдоскоп меняющихся эмоций. Когда Алек на мгновение прикрывает глаза, я точно знаю, что он едва ли не молится богам, чтобы остаться спокойным.
— Есть масса несостыковок, принцесса, — говорит Алек, хотя, конечно же, мысленно уже сам их же и опровергает.
Последовательно, ситуацию за ситуацией, но я знаю, что он также, как и я минуту назад, просто каждый раз натыкается на то, что шокирует. Стоит поменять одну переменную «Виктор знал», как всё мгновенно видится иначе.
Нападение после бала, как и в последствии в самом поместье — мы с Алеком поссорились, а я дала тогда всем понять, что отношений между нами не будет. Да, тогда в лесу мы помирились, но как мог узнать об этом Виктор, если гибриды были уже в пути. А когда мы помирились, они просто исчезли. Мы с Алеком, очевидно, думаем об одном и том же, потому что он озвучивает крутящийся в мыслях вопрос.
— Зачем тогда было посылать Тимура и делать из него вообще гибрида, если тогда не было смысла тебя забирать? Да и за день до этого на инсценировки появился гибрид. Если с Тимуром их было с десяток, и это вполне логично, то один гибрид… та попытка до сих пор для нас остаётся как слишком плохо продуманный план.
Я полностью согласна с Алеком, эти два нападения выпадают из общей картины.
Пожимаю плечами.
— Он играл с нами? — не вопрос и не предположение, что-то между этим, потому что я так и вижу перед глазами, как Виктор забавляется только от того, что вселяет в меня страх. Создаёт напряжение и запутывает нам мысли. Конечно, у него была причина, скрытый умысел, но всё равно всё сходится к одному: — Одинокий гибрид, Алек? Серьёзно? Он не настолько глуп, чтобы уповать на удачу. Виктор просто напомнил нам о себе. Что-то вроде записки, дающей понять, что они всё знают.
Алек выглядит настороженным, словно вблизи нас зарождается какая-то опасность. На самом деле, он просто впервые видит, как и я, что она давно окружала нас, просто мы были настолько наивными, чтобы думать иначе. Нам позволяли думать, что мы на шаг впереди него. И всё же Алек качает головой, возможно, он просто не хочет этого принимать.
— И всё равно это как-то не вяжется с общей картиной. Даже если предположить, что он просто создавал… — Алек мрачнеет, его голос теряется во внезапном понимании. — Проклятие, — ругается он, прикрывая глаза ладонью. — Он делал только вид, что не отпускает попыток, — озвучивает и снова несколько раз чертыхается, начиная расхаживать взад вперёд.
По нему это бьёт сильнее, чем могло бы ударить по мне, приходящей в ужас только об одном упоминании Виктора, не говоря уже о том, чтобы узнать, что никогда и не была для него недосягаема. Съёживаюсь, обнимая себя руками за плечи, а когда поднимаю взгляд обратно на Алека, вижу в его глазах вопиющее отчаяние, переплетённое с такой ярой ненавистью, что они светятся впервые откуда-то из глубины его сущности. Однако, когда он ловит мой взгляд — недоумённый и осторожный — быстро смягчается, словно тут же жалеет о проявлении такой, неконтролируемой вспышки гнева. За одно считанное мгновение он снова выглядит более менее собранным, насколько позволяет сложившаяся ситуация. Я знаю, что он терпеть не может свои промахи, но никогда ещё не видела, чтобы он так злился на самого себя.
— Ладно, — спешно бросает Алек, будто побыстрее хочет отвлечься от последнего. — Допустим, Датский действительно играл с нами, но это не объясняет всё равно появления Соболева, — начинает он рассуждать больше для себя, нежели для меня, хотя его взгляд прикован ко мне, словно в моих глазах написан ответ.
И он у меня действительно неожиданно появляется. Прежде чем Алек продолжает, я резко качаю головой, переливая его, уверенная в посетивших меня мыслях.
— Потому что Тимур никогда не входил в планы Виктора, — говорю я, понимая, что сколько бы ему ни пересказывала событий, всё вспомнить я и сама не могла. — Ты просто не слышал, с какой неприязнью он о нём отзывался. Он никогда бы по собственному желанию не обратил бы его гибридом, но моя сущность стала давать о себе знать, а Виктору не нужны были свидетели, когда Тимур увидел мои глаза. Он задавал вопросы, но Виктор, по-видимому в силу своей одержимой веры, не смог бы его просто убить — Тимур был человеком, и каким бы властным мы его ни считали, над ним всё равно есть контроль, который обеспечивает ему вседозволенность, и я уверена, что все они простые люди. Убийство одного — ничего бы не значило, но это бы развязало Виктору руки, дав негласное разрешение на убийство любого смертного.
