Смотрю на окно, прищуриваясь, Елай где-то там, и он явно наблюдает. Псих ли он? Определённо. А я только что согласилась принять его ненормальность, не заострив на последнем внимания.
Чёрт, Алек меня точно убьёт.
Потому что я собираюсь спуститься вниз.
Глава 23
Быстро сбегая по лестнице, я только и думаю о том, что в аду буду гореть в самом раскалённом котле. Ума не приложу, как позволила Елаю втянуть меня в авантюру против Алека?
Я скажу ему, обязательно, найду, как всё объяснить и…
… я резко хватаюсь за сердце, когда свернув от лестницы в право, натыкаюсь сразу на Елая.
Этот подлец уже в доме, стоит сложив на груди руки и смотрит на меня подлым, веселящимся взглядом. На губах как всегда красуется однобокая, пропитанная нахальным высокомерием усмешка, словно он знает про тебя такие грязные секреты, что проще будет застрелиться, чем оплатить цену их сохранения.
— Так и знал, что ты очень плохая девочка, — заявляет мерзавец, даже и не подумав сделать вид, что его пугает мой мгновенный убийственный взгляд, предлагающий ему не развивать эту тему.
Потому что я не собираюсь концентрировать на этом внимание. Мне и так слишком отвратно, чтобы об этом напоминать.
— У тебя пять минут, — шиплю, пытаясь для самой себя выставить его виноватым в моём поступке.
Он меня подловил, однозначно. Этот паршивец откуда-то знал, что я удалю сообщение быстрее, чем подумаю, чего мне это будет стоить. Я буквально молюсь, чтобы это не было никак не связано с доверием.
Надеюсь, оно будет хотя бы оправданно. Или нет…
— Зачем ты спустилась? — спрашивает парень так просто, словно и правда недоумевает, что я здесь забыла.
На долгие три секунды я не могу подобрать челюсть с пола.
— Издеваешься?
— Нет, — и говорит это так искренне, что у меня появляется сомнение.
А не перепутала ли я чего-либо? Может это всё-таки было адресовано Алеку, а «Т9» внёс серьёзную лепту, заменив «один» на «одна».
Я не совсем понимаю, как ответить, чтобы прояснять ситуацию.
— Ты сам написал, что нам надо поговорить, — с неуверенностью напоминаю я.
Елай довольно безмятежно кивает.
— Да, но я про другое. Понимаешь ли ты, что этот разговор не предназначен для твоего парня, иначе нам и нет смысла ничего обсуждать.
Он будто не просто читает мои мысли, а буквально видит меня насквозь. Моё тело по инерции отшатывается назад, несколько секунд мысли сбиты с толку, а я переступаю с ноги на ногу, явно застигнутая врасплох. Этот парень серьёзен, ни грамма веселья, нет вообще ничего от той бесшабашной, наглой натуры, что я впервые встретила в лесу. Ему это чересчур важно. Однако я всё равно не могу согласиться обманывать Алека. Не то чтобы я уже планировала сдать Елая, как только он выйдет за дверь. Просто, произнести это вслух? Нет, я так не могу.
— Почему я не могу рассказать ему об этом? — пробою сначала узнать, что именно собираюсь скрывать, прежде чем согласиться на неведомое.
— Потому что это только наше с тобой дело, — продолжает парень всё также серьёзно, словно легкомысленный образ ему никогда и не был знаком. — И только ты поймёшь, как на самом деле это важно. Твой же парень… — Елай вздыхает, его скулы напрягаются и на щеках парня проступают желваки. Он явно не собирался говорить это раньше времени, но всё же принимает решение сказать прямо. — Твой же парень и на секунду не задумается, если вдруг придётся выбирать, между твоей ненавистью и безопасностью. А если он будет знать об этом заранее, скорее всего, и вовсе обставит всё так, что у нас не будет даже попытки попробовать.
Вау… мои губы размыкаются и с них слетает поражённый вздох. Он не просто просит что-то скрыть от Алека, это намного больше. Я таращусь на Елая во все глаза, и он наскоро добавляет.
— Ты должна пообещать, что не скажешь ему ничего. Даже намёка, как бы ни повернулись обстоятельства. Даже если будешь уверена, что он поддержит тебя.
Я отступаю всё дальше, неосознанно и не слишком значительно, просто инстинктивно, словно мне требуется это расстояние, чтобы думать более здраво. Почему-то его ожидающий взгляд заставляет меня занервничать. Он сводит с ума, потому что я не могу ему солгать в глаза, пообещав ничего не рассказывать, но и не могу согласиться на такое.
— Как думаешь, Алек выберет именно сегодняшний день, чтобы задержаться в душе и поиграть в кораблики и уточек, которые имеются здесь в каждом номере на случай приезда детей? — откровенно торопит Елай, бросая слова довольно резко.
И хоть это сказано в его обычной манере, одно только «Алек» подсказывает мне, как он спешит, что даже не находит времени, чтобы придумывать, как его назвать. А я так и вовсе слишком озадачена, чтобы замечать сарказм. Но он прав, за Алеком я точно не наблюдала того, что тот любитель задерживаться в душе. А значит, мне нужно поскорее вернуться наверх.
— Прости, — произношу практически беззвучно, едва шевеля губами. Я всё ещё испытываю странные ощущения, не позволяющие мне послать Елая подальше. И меня буквально рвёт на части сомнение, когда говорю: — Ничем помочь не могу. Ты зря потратил время.
Пока меня ничего не остановило, тороплюсь развернуться и уйти, обхватывая себя руками, словно только так смогу собраться и заставить себя двигаться. Я уже миную несколько ступеней, когда внезапно в спину доносится:
— От этого зависит жизнь твоей матери.
Я резко торможу. Мне не требуется уточнений, чтобы понять, о ком именно говорит Елай.
— И моей, — уже не так вспыльчиво добавляет парень.
Почти шепотом, но я его слышу, и этого достаточно, чтобы обернулась и посмотрела на парня, застывшего с выражением обреченности на лице. Он знал, что это подействует на меня, но я точно не вижу ликования в его глазах. Мольба?
— А один я точно не осилю совершить задуманного, — вновь торопливо заговаривает Елай. — Поверь, даже если она для тебя ничего не значит, никто не заслуживает провести столько лет в компании одного Виктора.
И я верю. Верю его глазам, которые говорят больше, чем одно знание, сколько он провёл там времени. Всё написано сейчас в них.
Возможно, я уже никогда не смогу простить себя, но в данную минуту с моих уст способно слететь только:
— Я тебя слушаю.
Когда Алек выходит из душа, я уже стою в спальне, смотря в пустоту ночи около окна. Мы с Елаем оба оказались неправы, но меня сейчас мало интересует, почему в душе он провёл больше времени, чем обычно. Все мысли только и делают, что крутятся возле нашего короткого разговора с Елаем. Конкретного плана пока нет, но мне не даёт покоя, что так или иначе придётся Алеку лгать. Единственное, что утешает, что выбор я делала не между ним и Елаем, это — намного больше. Но всё равно я так смущена и пристыжена, что не могу глядеть ему в глаза. Не могу беззаботно болтать и делать вид, что была всё это время здесь. Я чувствую каждой фиброй тела каждый его шаг, слышу каждый его вдох и выдох. Когда его руки ложатся на мои плечи, уже так напряжена от ожидания, что и вовсе готова рассыпаться на сотни миллионов осколков.
