— Он писал? — спрашивает Алак, как бы между делом, словно это пустяк, и он на самом деле ни о чем не беспокоится.
Мне же не надо спрашивать, про кого идет речь.
— Да, написал, что дело сделано, Николь освободилась, а его не стоит ждать до воскресенья.
— То есть, мы действительно на ближайшие два дня остаёмся одни, — спрашивает Алек монотонным, задумчивым голосом.
— Ага.
— И мы будем смотреть сериал, — продолжает он всё в том же духе.
На моих губах зарождается маленькая улыбка, которую спрятать не получается, хотя Алек всё равно смотрит перед собой и не может её увидеть, не могу скрыть её в интонации голоса, поэтому только мычу. Я знаю, к чему…
Я взвизгиваю так громко, что звук разносится на весь первый этаж, но тут же заливисто смеюсь, когда невероятно быстро оказываюсь под Алеком. В его тёмных глазах пляшут искорки озорства, когда по губах ползёт коварная, пленяющая всё моё внимание кривая ухмылка.
— Мы не будем смотреть сериал, — говорит он абсолютно серьёзно.
Я не могу удержаться, чтобы не подразнить его, якобы хмурясь и делая настоятельный тон.
— Уверен? Знаешь, я невероятно болтлива.
— Ты и я… два дня?… Или сериал… — Он кривит губы в раздумье. — К чёрту, я лучше в другом деле докажу, какой я сильный и крутой парень.
И снова эта бесподобная ухмылка, глаза горят победой, потому что именно это он и делает. Он побеждает меня. Стоит только его горячим губам мягко коснуться моих, как я вся трепещу, издавая мурлыкающий звук изумительного удовольствия. Его губы размыкают мои, язык скользит в рот, дразнящий и нежный, безжалостно возбуждающий. Мне кажется, что я разбиваюсь. Распадаюсь под его телом, под ласками — бережными, но в то же время дерзкими. Заставляющие меня стонать прямо ему в губы. Внизу живота огонь и сладкая боль, я хочу Алека так сильно, что кажется могу сломаться. Но я не хочу торопиться, также как и он. Я хочу растянуть каждое мгновение, каждое прикосновение его губ к моей раскалённой коже, ощущения его кончиков пальцев, скользящих под майку и вызывающих столпы мурашек. Как он проводит костяшками пальцев по скуле, шеи. Стягивает лямку с плеча вниз, чтобы покрыть его россыпью чувственных, лёгких поцелуев, от которых пробегает по всему телу зыбкая дрожь. Я хочу умереть в этих ощущениях, в его руках, сейчас, чтобы завтра никогда не наступало. Потому что уже завтра наступит последняя ночь, последние мгновения забвения и беззаботности. Ночь, разделяющая на “до” и “после”. Потому что послезавтра станет наконец ясно, победим мы или нет.
Глава 37
Я почти не помню, как мы доезжаем до базы. Практически до того же самого места, где был ранен Алек. Где его кровь была на моих руках.
Ещё день назад это казалось совсем далёким. Сейчас же… это снова всё стоит перед глазами. Видит сам Бог, в тот самый момент, я готова была отдать всё, чтобы сюда никогда больше не возвращаться. А теперь стою рядом с джипом, на котором мы сюда приехали, и делаю вид, что всё в порядке.
Но я не в порядке, хотя и пытаюсь улыбаться, когда кто-то бросает очередную шутку. Когда Марко перехватывает момент, забирая меня прямо из-под носа Алека, чтобы самому затянуть на мне все снаряжения, дразня его тем, что ему такую важную работу доверять нельзя, когда всегда есть возможность, что он может увлечься. Я смеюсь и сама бросаю колкие комментарии, пытаясь никому не показывать, как мне на самом деле страшно. Как я на самом деле переживаю о предстоящем.
Но если приглядеться… если посмотреть в глаза Марко, Николы и Алека, то можно увидеть отражение всех моих тревог в каждых.
Всё происходит слишком быстро, когда внутри, наоборот, всё кричит только о том, что нам всем нужно ещё время.
— Должен ли я переживать, что ты опять растеряешь все мортэмы, пока будешь добираться до места? — спрашивает Алек, когда наконец забирает меня у Марко, отправляя его что-то сделать, и садит перед собой на заднее сидение, чтобы проверить все мои карманы на штанах.
Его голос звучит так, словно его вопрос безобидная насмешка, но его глаза подсказывают мне, что на самом деле он переживает об этом. Я же чувствую себя маленькой девочкой, которую собирают первый раз в школу, тысячу раз проверяя, помню ли я своё имя. И это… напрягает? Ещё как. Особенно если оглядеться и увидеть, что я здесь не единственная девушка. Вот только с ними ни с кем так не возятся. Но даже если я и хочу накричать на них всех, один взгляд на Алека, его глаза, которые кричат мне, что он готов в любую секунду засунуть меня в багажник и запереть в нём, пока всё не закончится… нет, я не буду возражать, понимая, что так он хотя бы сам лично удостовериться, что у меня всё на месте. Меньше переживаний, меньше мыслей обо мне.
Но и отвечать, как послушная, не могу. В конце концов, по другому было бы на меня совсем не похоже.
— Ты мне их насовал по всем возможным карманам, — парирую я, наклоняя голову, чтобы хоть немножко подразнить его. — Поверь, даже если очень захочу, мне просто дороги не хватит, чтобы их раскидывать, как хлебные крошки.
Алек пытается продемонстрировать недовольство, как бы говоря «очень смешно», но его выдают глаза. Улыбающиеся и тёплые. Вот только без маленькой мести всё равно не обходится, когда он резко затягивает ремешок на штанине между карманами. Он всё ещё старается придерживаться серьёзности.
— Магнит? — спрашивает он, поднимая бровь так, словно не верит, что я способна сдать этот импровизированный тест.
Но я его сдаю, сразу же хлопая себя по карману на левом плече. Или всё же не сдаю, он тут же пытается заглянуть в него, чтобы удостовериться, но на сей раз я останавливаю его, кладя ладони на плечи. Я не хочу быть резкой, хотя кажется, что всё дошло уже до абсурда и дальше просто некуда…
Глубокий вдох, и голос мягкий, понимающий.
— Перестань, — прошу его, теперь уже наклоняя голову, чтобы заглянуть в глаза. Упрямые, но такие любимые. — Ты проверял его десять минут назад, когда Марко забивал вторую половину моих карманов теми вещами, название которых я даже не знаю. А если бы и знала, то не понимала, как ими пользоваться. Да и зачем? Я буду с Елаем, а ты сам признал, что лучше тебя может быть только он. И при этом у нас с ним одна из самых лёгких задачей, ты сам сказал, что в том корпусе даже охрану стараются не держать, чтобы лишний раз никого не провоцировать.
Я произношу это так чётко и решительно, что мне самой кажется, будто я отрепетировала эту речь.
Но Алека она совсем не пронимает. Даже его застывшее выражение лица не дрогнет. Напротив, оно так каменеет, что мне больше не хочется ничего доказывать. Тем более, спорить. Единственное, что я могу успешно сделать — сдаться.
— Покажи мне его, — настаивает Алек, и я-таки уступаю, хотя всем видом демонстрируя, что это глупо с его стороны, когда красноречиво закатываю глаза.
Хотя… возможно и не глупо. Его действительно там нет. И первые несколько секунд моё ошеломление не сравнить даже с масштабностью окружности целой планеты.
