Хотя бы… — это, полагается, должно утешить меня. Но нет. Однако это не скорбь по Виталию. Это скорбь по последней надежде, что Виктор всё же человек.
— Он отдал приказ убить собственного внука.
Я смотрю на Елая с таким вопиющим вопрошанием, словно у него может быть ответ. Но его глаза лишь спрашивают ответно: “а чего ты ждала”, однако вслух говорит абсолютно другое.
— И это значит, что мы где-то прокололись, — на самом деле только я одна, но Елай не хочет сейчас делать на этом акцент. — Вставай, — кивает он, делая свой голос чуточку мягче, — если Виктор знает, что мы здесь, у нас намечаются трудности.
И я встаю, стараясь выключить эмоции сейчас, пока всё не стало ещё сложнее, хотя уже можно понимать, что обязательно станет. Больше смертей, больше вероятностей никогда не выбраться отсюда. Елай затаскивает тело Виталия в здание и закрывает дверь, чтобы не привлекать много внимания с улицы. Я смотрю только за его действиями, не решаясь сразу оглядеть, как тут всё обстоит, но судя по количеству крови на белой поверхности пола и стен, немудрено, что мне станет плохо. Трупы везде, и я даже не пытаюсь рассмотреть, пока мы идём до следующей двери, кто как убит, но руки Елая в крови. Когда он набирает первый раз код безопасности, на серо-голубой панели остаются следы. С замиранием сердца, в плотной тишине, мы ждём ровно секунду, пока электронный замок не издаёт пиканье, открываясь, а у меня точно огромнейший груз спадает с груди. Значит не всё так плохо, значит Виктор не разгадал наших планов, а просто узнал, кто отключил охранную систему. А возможно… Про эту вероятность я не собираюсь думать, иначе начну видеть подвох во всём. Убедившись в достоверности кода, Елай передаёт его по связи кому-то из парней, и мы наконец проходим внутрь.
Снова белые стены. Я точно возвращаюсь на несколько месяцев назад, в своё заточение. Этот безумно белый цвет слепит, ощущения жуткие и тошнотворные, но на лице Елая я не обнаруживаю ничего подобного. Да, он серьёзен, даже более, чем несколько минут назад. Но наверное, это и немудрено? Сейчас он ещё ближе к своей цели, а значит любая ошибка повышается в цене. К тому же, за нами закрывается дверь. Электронная, напоминаю я себе, у которой код может измениться в любую секунду, оставив нас здесь — один на один с монстрами, которых также могут выпустить в любую секунду.
Об этом я почему-то начинаю думать только сейчас.
— Надо раздобыть ключ-карту, — точно читая мои мысли, говорит Елай, передвигаясь осторожными, напряженными шагами.
Он держит взгляд в оба, постоянно оборачиваясь и прислушиваясь к тишине. Она немного напрягает, никаких звуков, никаких разговоров, словно во всём здании мы находимся абсолютно одни. Что очень усложняет задачу раздобыть ключ-карту. Мы минуем первый длинный, пустой коридор без единной двери, чтобы упереться в ещё одну. Елай на этот раз не спешит сразу вводить пароль, сначала он прислушивается, но дверь настолько плотная, что за ней глухая тишина. Он бросает на меня один предостерегающий взгляд, затем наверх, куда-то за мою спину, и я тоже поворачиваю голову, чтобы увидеть камеру в углу над дверью.
— Цифровой замок? — тихо спрашиваю я, вспоминая, что было на той базе, хотя параллельно очень надеюсь на отрицательный ответ.
Елай, видимо, понимает, что я уже сталкивалась с подобным.
— А знаешь, что бывает в случае, если камера тебя не распознает?
Я медленно поворачиваюсь обратно, его взгляд несколько мрачный. И почему теперь я уверена, что не хочу знать подробности?
— Нас поджарит лазерный луч? — неуместно сейчас шутить, но я не могу больше выдерживать этого напряжения.
Какая разница, с каким настроением умирать, если на это уже никак не повлиять? Да и это секундное удивление в горящих голубым глазах, оно того стоит. А что, пусть знает, что не у одного него есть чувство юмора. Елай усмехается и качает головой.
— Лучше бы это действительно был лазерный луч.
Я не спрашиваю, что может быть хуже. Да и какой смысл, узнаю об этом уже через несколько мгновений, потому что Елай не намерен тянуть. Он поднимает руку, переводит дыхание и набирает код. Перед последней цифровой Елай делает всего одну паузу, чтобы перехватить поудобней оружие.
— Готова?
Нет.
— Открывай.
Шипение и снова пустой коридор. Луч смерти не поджаривает нас, не происходит ничего. Мы с Елаем переглядываемся, разделяя одно и то же сомнение на двоих. Что-то здесь не так.
Елай проходит первым, я осторожно следую за ним. Ладно, мне почему-то больше не хочется шутить. Это здание — лаборатория, где гибридам возвращают разум. А ещё Виктор никак не оставляет попыток сделать разумными своих монстров, которых он держит двумя этажами ниже. Здесь должен быть хоть кто-нибудь.
— Гляди в оба, — предостерегает меня Елай, когда мы начинаем проходить мимо пустых помещений. — Нам надо спуститься вниз, чтобы открыть все камеры гибридов и найти маму.
Я не выдерживаю и задаю самый очевидный вопрос.
— Думаешь, это ловушка?
Но он даже не колеблется, отвечая:
— Вряд ли. Или плохо подготовленная, судя по тому, что я подслушиваю, как идут дела у остальных.
Обнадёживающе? Не очень. Но хотя бы у остальных ничего плохого ещё не случилось. И вот это уже хорошая новость.
— Они нашли Виктора? — спрашиваю, когда мы проходим очередной пустой кабинет.
Елай качает головой.
— Хотя они осмотрели практически все здания.
Ну почти это не все, надежда по-прежнему есть. К тому же, Виталий передал нам, что Виктор на месте, иначе мы никуда бы не пошли. Без его окончательного краха, эта вылазка окажется бесполезной. Не пройдёт и нескольких дней, как он нанесёт ответный визит. Мы не обсуждаем этого с Елаем, но и слепой может заметить, как мы оба меняемся в лицах.
К лифту мы не проходим. Даже если там и нет никакой камеры, мы не собираемся предоставлять шанс кому-либо запереть нас в закрытом пространстве под землей. Правда, альтернатива не очень-то и выгодная. В этом здании нет удобных, привычных лестниц с перилами, всё на тот же случай безопасности: если монстры вырвутся, будет куда удобнее убивать их по одному, когда они будут забираться наверх, нежели аравой, несущейся по пролётам. За последним поворотом находится люк, его панель с кодом расположена на уровне глаз, и я начинаю догадываться, что лифт всё же страгивается только после распознавания лица, так как сложно представить Виктора, спускающегося вниз по железной лестницы.
— Спускаться будет опасно, поэтому как только открою люк, надо будет прыгать, — говорит мне Елай, готовясь ввести код.
Я ему киваю, если уж не переломала ноги с высоты четырёх этажей, всего один точно осилю. Он быстро набирает цифры, и на этот раз мы слышим шипение сжатого воздуха, прежде чем крышка люка начинает отъезжать в сторону. Медленно, жутко медленно для того нервозного состояния, заставляющего тело двигаться. Но зато у нас есть время услышать их, мимолётный звук, всего лишь шорох, но так оживляющий выражение лица Елая, что мне становится немного не по себе от безумного восторга, озаряющего его глаза. Даже и секунды не проходит, как открывается полностью люк, а он уже прыгает вниз, чтобы в следующее мгновение я услышала хруст и первый выстрел. Я незамедлительно следую за Елаем, приземляясь на корточки и оказываясь в окрашенном светом тусклых голубых ламп помещении. Впервые Виктор отходит от традиции, но лишь возможно только для того, чтобы не так было заметно чуть темнее основного цвета старые пятна и брызги, вероятнее всего, крови. Прямо передо мной труп военного, следом второй и третий, они лежат вдоль небольшого проёма, ведущего к повороту, а за ним слышатся звуки борьбы. Встав, я пытаюсь, не споткнувшись о тела, быстро добраться до угла. На сей раз я лучше подготовлена к происходящему, но зрелище, как Елай голыми руками вырывает гортань у человека, заставляет отозваться желудок. Я резко отклоняюсь назад, прижимаясь спиной к стене и, зажмурив глаза, делаю пару глубоких вдохов.
