— Ну что, Анжелика Исаева? Или, правильнее сказать, Мария Бурова?
В моей груди сжалось сердце до тягучей боли. Кажется, имя знакомое. Но откуда? Почему он его назвал?
— Я следователь, Дмитрий Яковлевич Рябов, — сел он за стол напротив. — А тебя как называть? Анжелика или Мария?
— Меня зовут Анжелика, — прошептала сипло на автомате, теряясь в замешательстве. Хмыкнув, следователь закивал.
— Будешь отрицать, что это не ты? — Он раскрыл папку и показал мне фотографию девушки с длинными каштановыми волосами, искусным макияжем. Точно такие же голубые глаза, как у меня, губы, нос, да все черты. Взгляд немного другой, печальный. Когда было сделано это фото?
— Да, это, похоже, я… Но не помню, чтобы когда-то так красилась.
— Эта девушка пропала в позапрошлом месяце. А месяц назад появилась с другим цветом волос, в другом городе как Анжелика Исаева, с фальшивыми документами. И внезапно оказалась невестой местного кузнеца. — Следователь сощурился и положил локти на стол, подаваясь ближе ко мне. — Очень любопытно, знаешь ли, обнаружить такие факты при расследовании загадочных смертей.
— Что вы говорите! Я с Владом познакомилась полгода назад! Он меня на машине сбил, я в больнице лежала…
— Ни в одной больнице нет записей о том, что там лежала Анжелика Исаева, — твердил следователь, тыкая пальцем в бумаги. — Мария, мне лгать — гиблое дело.
— Я не лгу! Спросите Влада и он… — я прикусила язык. Что монстр сделает? Прилетит в руки правосудию и спасет меня?
— С Владом мы отдельно поговорим, когда он приедет. И факты, изложенные здесь, — он поднял папку, — весомее слов.
С ума сойти. Все вокруг сошли с ума.
— Это какая-то ошибка, — стояла я на своем, но голос уже не звучал так уверенно, как прежде. Утекала сила от безысходности. — Я выросла в этом городе, в детдоме, выучилась на экономическом, работала курьером…
— Анжелики Исаевой не существует. Она не росла в детдоме, не училась в местном университете. Она, между прочим, эээ… то есть Мария Бурова недавно чуть не потеряла в аварии мать и сестру. Тебе неинтересно узнать, вышли ли они уже из комы? Твой отец места себе не находит. Я с ним вчера говорил. Позвоним ему?
Меня била лихорадка. Я не моргая смотрела, как следователь набирает номер и ставит телефон на громкую связь.
— Я нашел вашу дочь, Константин Георгиевич. Она рядом.
— Маша! Машутка! — знакомый голос дрожал от эмоций. Быть не может. Я отодрала прилипший к небу язык и сказала:
— Послушайте, вы путаете меня с кем-то…
— Маша! — взорвался динамик. — Это же я, папа!
— Он узнал твой голос. Довольно придуриваться!
— Да мало ли кому вы звоните! — я сорвалась на пронзительный крик. Перед глазами все размывалось. В груди кололо.
— Маша?… — снова донесся голос из трубки. — Ты бросила нас? Я понимаю, тебе было очень тяжело. Но вместе мы справимся, дочка…
Не знаю, что на меня нашло, но я выбросила руку вперед к телефону следователя и нажала дрожащим пальцем на отбой. Тишина вибрировала и давила со всех сторон.
— Он путает… Вы спутали меня… Я не… — бормотала я, как заведенная, и быстро-быстро моргала, пытаясь отогнать жгучие слезы.
— Почему же ты тогда плачешь, Мария? Неужели голос чужого человека так растрогал?
— Потому что я сирота! Нет у меня родителей!
Следователь покачал головой, начал доставать документы из папки, но внезапно остановился и впился в меня пристальным взглядом, отчего я вздрогнула.
— Ты подсадная утка?
Не успела я ответить, ибо слегка потеряла дар речи и не сразу его обрела, как дверь в кабинет открылась и вошел Герман решительной походкой. За ним на пороге остался стоять суровый мужчина в форме.
— Отпускай ее быстро. Я с тобой позже поговорю, — сказал он и прикрыл дверь за собой.
— Это дело передано спецслужбам, господин следователь, если вы вдруг забыли. — С этими словами Герман под шок Дмитрия Яковлевича собрал со стола все документы. — И если вы сунете в него свой нос снова — вас уволят. — Он взял меня за руку. — Пошли.
Следователь поднялся, возвращая себе непроницаемое выражение лица.
— Прошу прощения, что принял вас за преступника. Мне показались подозрительными ваши передвижения с возможной сообщницей.
— Даже представлять не хочу, каким образом вы пришли к этому выводу.
— Но я много занимался этим делом, у меня имеются некоторые наработки, которые не включены в официальные записи. Я хочу оказать содействие.
— Никакого содействия, — припечатал Герман. — Никаких слежек за подозреваемыми, и тем более за мной и моей машиной! Или в следующий раз мой босс будет разговаривать с вашим более категорично.
В ответ на это следователь уже ничего не ответил, лишь приоткрыл рот и так и не нашел слов. Герман сильнее дернул меня за руку, и я пошла следом за ним к выходу. С одной стороны, испытала облегчение. С другой — не хотелось уходить, не получив объяснений тому, что тут твердил следователь. За дверью в пустом коридоре я затормозила.
— Подожди, объясни мне… — я потянулась рукой к папке, которую держал Герман. Он обернулся и громким шепотом заговорил:
— После того как дело передали моей организации, этот следователь, который его вел, видимо, не успокоился и решил сам продолжать искать виновных. Нашел тебя и Влада как возможных следующих жертв. Откуда он взял, что ты моя сообщница, ума не приложу. Просто забудь об этом. — Герман указал кивком головы на кабинет, где остался следователь, и потянул меня за собой.
— Нет, я не об этом!
— Поговорим в машине.
На крыльце мы оба замерли, как громом пораженные. Влад, оперевшись о мощный байк, ухмылялся и вертел в руке шлем. До машины не пройти мимо него, но Герман уверенно двинулся вперед, чуть ли не волоча меня за собой. У меня с каждым шагом ноги прирастали к раскаленному асфальту.
Это не Влад, это монстр. Несмотря на жару, меня прошибло холодным потом. Но под отделением полиции они не начнут драться?
