— Спираль я помню, — сказала я. Щеки пылали огнем. Влюбилась? Вела себя явно несдержанно, если он все понял. — А ты? — Мне нужно разделить смущение хоть немного, или оно сожжет меня живьем.
— Ну что, вы готовы? — спросил Рен с задних сидений и вмиг развеял неловкость. Мои губы растянула улыбка.
— Заблудился? — обернулся Герман.
— Пошли!
Я бы осталась в машине, чтобы не мешаться под ногами, но меня одну никто не бросит. Пришлось идти следом за мужчинами. Весь знойный день я проспала, и о пекле напоминал лишь жар, еще идущий от асфальта.
У Германа имелся хитроумный прибор, что обманул домофон и пустил нас в подъезд. Мы поднялись по лестнице на третий этаж, я прислонилась спиной к стене, пытаясь унять взбудораженную дрожь в теле и громкий стук сердца.
— Стой тут, мы быстро. — Герман ловко открыл отмычками замок и вместе с Реном проскользнул в квартиру.
Меня объял липкий страх. Здесь, вправо от лифта, светло, нет теней даже по углам. Но лестница утопала в полумраке. Из квартиры доносился шум потасовки, вскрик, я не сводила взгляда со ступенек.
Что ж они так долго?
Едва я об этом подумала, дверь распахнулась, и в коридор вылетел взмыленный Герман, поддерживая Рена. Тот тяжело дышал, схватившись за грудь, морщился, будто ему адски больно.
— Вниз! — прикрикнул на меня Герман, и я сорвалась с места, кинулась в полумрак лестницы. Сзади мне наступали на пяты, адреналин носился по крови и добавлял ускорения.
По дороге от подъезда до машины Герман меня обогнал — он нес на плече Рена. Ему так плохо? У меня пульс сбился. Я подходила на деревянных ногах к автомобилю и забралась на задние сидения к демону.
— Ты в порядке? — Я подалась ближе к Рену, но Герман ударил по газам и меня жестко качнуло в другую сторону.
— Такой боли я не испытывал сотни веков… — Его голос скрежетал, как у адской машины для убийств, кожа багровела, он сжал ручку над окном, и она треснула от хватки. Тогда он взялся за находящееся впереди кресло, и обивка расползалась под его алыми пальцами.
— Анжелика! — окликнул Герман. — Быстро погаси ему злость, или он разнесет машину!
— Каким образом?! — меня колотило от ужаса.
— Злость освобождает безжалостную сущность дара, — рассказывал Герман, будто на самом деле никуда не спешил, только гнал с бешеной скоростью по трассе, — а возбуждение действует наоборот. Пока Рен не умеет контролировать это самостоятельно, помоги ему.
То есть мне на этого багрового монстра со взглядом, в котором пылала жажда уничтожить все вокруг, нужно наброситься с поцелуями?
Глава 19. Анжелика
— Рен! — тихо позвала я и коснулась пальцами его багрового предплечья. Оно горячее, будто раскаленный металл. Превозмогая жжение, я сильнее стиснула его руку. Он повернул лицо ко мне — не верилось, что это Рен! Не лицо, а кроваво-красная маска дьявола! Его ноздри расширялись от тяжелого дыхания, губы сжались в тонкую линию, вены вздулись на висках. Казалось, он мне сейчас шею свернет одной левой, словно котенку.
Почему Герман сразу не объяснил, как контролировать дар? Еще до того, как его пересадил. По-моему, он только упивался тем, что творилось с Реном.
Я придвинулась ближе к нему — по крайней мере он пока просто смотрел на меня. Острая лихорадка колотила мое тело, прошибал холодный пот. Рен сейчас выглядел страшнее, чем в обличьи с рогами.
Он теперь будто зло в квадрате, которое заполнило все и не оставляло места доброй его части.
То ли моя кожа на пальцах и ладони привыкла к жару, то ли он начал слегка остывать? Я погладила его плечо — удивительно, как футболка не дымилась, ибо горячая как фольга, которую только что достали из духовки.
— Рен, я хочу тебя…
Он обжег мои губы диким поцелуем, стиснул в горячих объятьях — я точно нырнула в печку. Летний зной в полдень ничто по сравнению с жаром его тела. Я сгорю, я сгорю… Пожар будто выжег весь кислород в легких, кожа плавилась, в крови словно бурлила лава. В пьяной агонии я отвечала на поцелуй, крепче стискивала его горячие плечи… и постепенно адский жар отступал, но усиливался напор. Рен забрался мне под топ, опалял жгучими касаниями нежную кожу, поджигал нервы.
Нас завертело в слепящем калейдоскопе — его руки принялись шарить по всему моему телу, уже неопасно горячие, и я отдалась накрывшему возбуждению. Не видела, куда мы ехали, не отрывалась от жадных губ, изучала пальцами его новое тело. В промежности сладко ныло желание, я нетерпеливо раздвигала бедра, позволяя Рену пробираться под пояс легких летних штанов. Он дразнил меня, не забираясь под трусики и заставляя ерзать на кожаной обивке кресел.
Внезапный щелчок прозвучал как выстрел. Я вздрогнула, оторвалась от губ Рена и повернулась на звук — Герман пристально смотрел на нас с водительского сидения и затягивался электронной сигаретой. Его взгляд беспощадно кромсал хмельной туман в моей голове.
— Уже приехали? — хрипло спросил Рен и следом прочистил горло. Его руки продолжали меня крепко сжимать.
— Да, остановимся в этом доме на первое время.
Вокруг машины было темно, словно в глухом лесу, а на фоне ночного неба возвышалась двускатная крыша. Я выкарабкалась из цепких рук Рена, открыла дверцу, и мне в лицо хлынула освежающая влажная прохлада с нотками хвои, смолы и ягод. Чуть поодаль отражение луны блестело на водной глади озера.
Здесь красиво. И страшно — везде тьма-тьмущая.
Меня приобняла за талию рука — точно Рен — и враз сделалось не так тревожно.
Герман прошел вперед, и когда мои глаза привыкли немного к тьме, я стала различать аккуратные кустики, посаженные вдоль тропинки, по которой мы двинулись вперед.
Дом полностью из дерева, что снаружи, что внутри — стены, двери, потолок. Я сняла обувь и прошла босиком по шкурам к спящему камину.
— Давай прямо сейчас учи, как управлять даром, — потребовал Рен.
— Думаю, это немного подождет. Мы только зашли. Я хочу сначала расслабиться. Здесь вроде было джакузи.
— Ничего не подождет. Я не хочу ее случайно покалечить.
— Ты ее не покалечишь, дар чувствует, что она для тебя желанна.
— Я говорю: случайно!
Пока они препирались, я осматривала уютную гостиную. На стенах висели картины природы, написанные маслом, на камине стояли фигурки птиц, на большом бежевом диване прилег пушистый красный плед.
— Поверь мне, — продолжал Герман, — даже случайно не получится. Если ты, конечно, не будешь махать мечами.
Мужчины до сих пор стояли при входе. И, кажется, кожа Рена снова начала багроветь. Я тут же кинулась к нему и взяла его за руку — уже горячая, как нагретый солнцем камень.
— Герман, после того что было в машине, разве обучение не требуется срочно? — спросила я. — Вряд ли Рен успокоится, если ты хоть что-то не расскажешь.
