Охотник даже не смотрел на меня — в его взгляде темнело что-то незнакомое. Я внутренне поежилась.
— Рен, хочешь сейчас? Тогда сначала с тебя ответ на вопрос: какими способностями ты обладаешь кроме тех, что я видел? Мне нужно знать, потому что от этого зависит успех обучения.
Рен подозрительно сощурился.
— От этого зависит твое желание обучать, а не успех. Шантажировать меня собрался, ищейка, когда дошло до дела? Пошли на улицу, я тебе покажу все свои способности. Правда, это будет последнее, что ты увидишь в своей жизни.
Только-только ведь начали более-менее нормально общаться! Герману подзатыльник выписать надо! Но пока я прижалась к груди Рена, обняла его что есть сил, прилипла, как пиявка, не отодрать. Его бешено скачущее сердце постепенно выравнивало ритм.
— Убивать своего наставника — так себе идея, — хмыкнул Герман за моей спиной. — Лучше придерживаться со мной компромисса. — Его голос становился все ближе и ближе, пока не раздался над самым ухом. — Ты хорошо на него действуешь, продолжай. Но, может, будет еще лучше, если ты разденешься? — И он подхватил за край мой топ и потянул его вверх.
Ошарашенная, я не спешила поднимать руки, чтобы позволить Герману стащить с меня ткань через голову. Он нашел другой выход — бретельки легко треснули в его пальцах, и топ почти сам сполз гармошкой мне к бедрам. Теплые ладони сжали мою талию, пробуждая волну мурашек, двинулись по спине и расстегнули застежку на лифчике.
Невиданная наглость! Я разомкнула руки за спиной Рена и повернулась лицом к Герману, придерживая убегающее белье. А оно норовило убежать — охотник не отпускал одну застежку, бретелька сползла с плеча и перетягивала мне руку. Черные глаза уставились в район декольте, как на самый лакомый в мире десерт. Да, мою грудь не так-то просто прикрыть моими маленькими ручонками. Все равно видно аппетитные полушария.
Рен выручил — просунул свои руки под подмышками и накрыл мне грудь широкими ладонями. Затвердевшие соски нарочно попали между большим и указательным пальцами, и демон не преминул их потереть, покрутить, стискивая до сладкой боли. Герман окончательно снял болтающийся лифчик, отшвырнул его на диван и ухватился за топ, который повис на моих бедрах тряпочкой. Или петлей? Он крепко за него взялся, как за веревку, и резко дернул на себя, одновременно с этим делая шаг ближе ко мне, почти вплотную. Его рука пробралась под моими прядями к шее, пальцы зарылись в волосы, и на мой рот обрушился безудержный поцелуй.
Он накрутил ткань на кулак, стягивая вокруг моей талии удавку. Он будто забирал меня себе у Рена, который не отпускал мою грудь, все сильнее массировал ее, безумно приятно, и я уже стонала от наслаждения в губы Герману.
С ума сойти, просто с ума сойти. Судорожный трепет объял все тело, больше нельзя ухватиться ни за одну мысль. Они сдались, пали, растворились под ласками двух мужчин. Рассудок капитулировал в неизвестном направлении. И пусть пока не возвращается. Не сегодня.
Сегодня я хочу получить все — все, куда дойдут фантазии нас троих.
Кажется, Рен тоже был захвачен предвкушением не меньше меня, потому что оставил разборки с Германом на потом.
— Что ты так дрожишь, милая Лика? Мы ведь только начали, — говорил он сзади и ласково щекотал пальцами ребра, живот, подбираясь к поясу моих штанов. — Можем остановиться, если тебе не нравится…
Да всех в мире слов не хватит, чтобы описать мой восторг — его так много, что меня трясет. Это невероятно потрясающе, когда двое мужчин, к которым я совершенно неравнодушна, возбуждены, разгорячены и обнимают меня с двух сторон.
— С чего ты, демон, стал таким заботливым? — Герман оторвался от моих губ и пронзил убийственным взглядом противника. — Решил сблефовать, чтобы Анжела рассказала вслух, как ей все нравится?
Пока они не начали ругаться, я обвила руками шею Германа и закрыла ему рот поцелуем. К счастью, он с удовольствием отвлекся на меня, ослабил удавку на талии и стянул скомканный топ куда-то вниз.
— Разве ты не хочешь это услышать от нее, ищейка? У самого небось коленки подрагивают от экстаза. Дрочить, наблюдая за нами, было не так ярко. Участвовать куда лучше, не так ли?
Я буквально почувствовала, как Герман полыхнул злостью. Резко оторвался от моих губ, и прежде, чем он что-то сказал, я заявила:
— Я вас прибью, если поругаетесь сейчас.
Когда я стала такой дерзкой? Когда оказалось, что из-под носа может ускакать желание, которое начало сбываться.
— Испугалась, что мы остановимся? — усмехнулся Рен. — Нет, наша плохая девочка, останавливаться мы не будем.
Я повернулась к нему, избавляясь по ходу дела от топа, который хотел спутать мне лодыжки. Зеленые глаза подернулись хмельной поволокой, блестели диким голодом.
— Ты хотел услышать: мне все очень нравится, — прошептала я и провела пальцами по его высокой скуле, постепенно привыкая к новым чертам. Рен взял меня за подбородок и едва склонился к губам за поцелуем, Герман ухватился руками за пояс моих штанов и дернул на себя, так что я впечаталась в его горячую обнаженную грудь. Уже разделся?
— Ты наблюдал из теней, как я ее трахал, или сразу исчез? — спросил он, обхватывая пальцами мой подбородок, будто вытирая прикосновения Рена.
— Милая Лика, мне больше нравится, когда ищейка помалкивает, — говорил железным тоном демон, приближаясь к нам. — Заставь его замолчать.
Ему не нужно было мне объяснять, что именно делать, — я хорошо помнила. И хотела увидеть воочию реакцию Германа, а не просто слышать пересказ его слов от Рена.
— Наверно, демон, тебе слабо признаться, что тоже понравилось подсматривать, — ухмыльнулся Герман одним уголком губ. Я погладила подушечками пальцев его стальные мускулы на груди, повторяя линии татуировок, спустилась по напряженным кубикам пресса и решительно расстегнула пряжку ремня.
Ягодицу обжег резкий шлепок, разбежался мелкими лезвиями по крови — я ахнула, смотря в глаза Герману, и прикусила губу. Он на миг обеспокоился, но затем, похоже, еще сильнее завелся.
— Я долго не наблюдал, потому что не сдержался бы тихо сидеть в тени и не участвовать, — сказал Рен и положил мне руки на плечи, надавливая вниз. Герман было приоткрыл рот, чтобы наверняка отправить в ответ колкость, но я как раз послушно опустилась на колени и расстегнула его ширинку, выпуская из тесноты напряженный член.
Сзади зашуршала одежда — Рен, похоже, тоже раздевался. Не захочет ли и он одновременно внимания? Я зарделась, хотя в моей позе заливаться краской уже поздно. К черту это гребаное смущение…
Герман действительно молчал, пристально следил за движениями моих рук и губ, рвано дышал, и в каждом выдохе вибрировал тихий низкий стон. Его пальцы мягко зарывались в мои волосы, перебирали пряди, и я в один момент потерлась щекой о его ладонь, точно кошечка, разомлевшая от ласки, продолжая водить рукой по влажному от слюны члену.
