Рука Рена жестко сжала ягодицу, одну, вторую. Слабые шлепки пробежались по коже.
— Милая Лика очень плохая девочка. Решила сыграть на ревности? Захотелось сильнее разозлить? Но разозлила ты не Германа, а меня.
По ягодицам стеганул ремень — обжигающе остро, до потерянного дыхания, до сбившегося пульса. Я вскрикнула, и обожженную кожу растерла ладонь, еще больше заставляя кровь прилить к ягодицам. Рен шлепнул еще раз и еще раз, схватил мои запястья, связал их ремнем и начал меня трахать так разъяренно, что у меня звездочки затанцевали перед глазами. Я впивалась зубами в подушку, рычала, хрипло кричала, а тело тряслось в дикой лихорадке.
Пауза. Он вышел. Пульс набатом стучал в висках, а кровать будто покачивалась подо мной. Руки Германа легли на бедра — и бешеная скачка продолжилась. Они менялись раз в несколько минут, пока оба по очереди в меня не кончили.
Обессилев, я упала на бок, переводя дыхание. Каждая мышца мелко подрагивала, особенно ноги. В голове густой туман, веки не хотели подниматься. Волосы прилипли к коже, влажной от пота. Кто-то развязал мне руки, а по ягодицам побежала прохлада — Рен, похоже, накрыл их мерцающей серой пеленой.
Чей-то палец мазнул по клитору, и я дернулась.
— Мы еще не закончили, — прошептал Рен на ухо и через секунду стал пробуждать меня к жизни, сжимая в объятьях и целуя губы. Думала, во мне уже выжгли все возможные нервные окончания. Но они зажигались вновь. Герман приподнял мои волосы и сладко целовал плечи, лопатки, будто вливал губами в меня живительный эликсир.
Они крутили меня между собой, я утопала в ласках, сбилась, сколько раз мое тело сотрясал оргазм. Скоро их члены опять приняли боевую готовность — а я текла безумно, была готова снова отдаться им.
Не знаю, как долго это продолжалось. Никто из нас не мог насытиться. Мы уснули обнявшись, лишь когда у меня уже не осталось голоса стонать. А наутро — или даже днем — я очнулась в пустой кровати.
Грусть от того, что рядом никого нет, быстро прогналась тревогой. Где Рен и Герман? Они ведь без меня могут прибить друг друга. Я вскочила с кровати и кинулась их искать.
Глава 20. Анжелика
В коридоре я учуяла аппетитный запах и пошла за ним, вниз по лестнице. Дальше манило в сторону кухни, но неплохо бы для начала одеться. Я нашла в прихожей на диване одежду — мои штаны, белье, топ, футболку Германа. Топ вряд ли будет держаться без бретелей, поэтому я оделась во все остальное, и поспешила навстречу дурманящему запаху.
Который час? На улице слепило солнце, пробиваясь в щели между шторами. Перед кухней меня затормозили мысли: как я войду, что скажу, что сделаю? Из звуков слышалось только шипение сковороды и изредка постукивала лопатка и посуда. Похоже, все спокойно, никто никого не убивает. Можно расслабиться, но я, наоборот, сильнее напряглась.
То, что случилось ночью… Это сладкое безумие, от воспоминаний о котором, низ живота сводило жаркой истомой, тело пробирало ласковой дрожью, а сердце начинало выпрыгивать из груди. Мне хотелось зайти на кухню, обнять обоих, поцеловать, но разве стоит переносить ночное развлечение в день, где место здравому рассудку?
— Анжелика? — окликнул Герман. Наверно, слышал, как я спустилась. Топтаться возле лестницы уже нет смысла, и хоть смятение только усилилось, покалывая щеки и плечи, я наконец вошла на кухню.
“А где Рен?” — чуть не вырвалось у меня. Лучше лишний раз не будить ревность. Полураздетый Герман в одиночестве жарил блины, на столе возвышались несколько баночек с разными джемами.
— Как спалось? — буднично спросил он. Так же просто я ответила “нормально” сиплым чужим голосом и пошла к бутылкам с водой. Герман, видимо, успел утром смотаться в магазин.
Охотник выглядел неприступной крепостью — жарил с таким видом, будто решал сверхважные задачи, от которых зависела судьба всего человечества. Нахмуренный, сосредоточенный, напряженный. Казалось, дико и глупо подойти к нему и обнять со спины. И больно, словно меня от прикосновения ударит током.
Я подходила ближе, с трудом преодолевая сопротивление, точно мне приходилось продавливать невидимую преграду. Но я это сделала — обняла Германа со спины, прижалась щекой к его лопатке, и волнение бешено затрепетало в груди.
Что значила для него эта ночь — не знаю. Но будет точно глупо не показать, что для меня она была не просто развлечением.
Герман отставил сковороду на незажженную конфорку и повернулся ко мне.
— Есть хочешь?
— Герман…
— Что?
Вряд ли он честно даст ответ на те вопросы, что беспокоили меня. Как он ко мне относится? Как воспринимает то, что произошло? Я решила зайти из-за угла.
— Ты не жалеешь? Тебе не было… противно?
Он скривился, и у меня в легком приступе паники закололо под ребрами.
— Что ты себе придумала? Если бы мне что-то не нравилось, я бы просто остановился и ушел. А так это было… это был довольно интересный опыт.
Интересный опыт? И все? Липкая горечь поползла по горлу. А что я хотела услышать? “Мне дико понравилось трахать тебя вместе с демоном. Теперь не хочу никакого другого секса”. Его отношение к произошедшему не обязательно должно совпадать с моим…
— Проклятье! — гаркнул Рен, врываясь на кухню. Он с особой злостью отодвинул белый деревянный стул от стола, грохнулся на него и уронил голову на руки.
— Что случилось? — я шагнула к нему, но не рискнула сильно приблизиться. От его ярости искрило пространство.
— Я не могу попасть в Скиалир из-за этого дара! — Он бахнул кулаком по столу так, что звонко подпрыгнули тарелки. — Моя треклятая защита меня же не пускает!
— И ты не можешь ее отключить? — спросил Герман. Раз демон не стал красный как рак от злости, то охотник, похоже, уже научил дар контролировать. Это радует.
— Чем он уже тебя расстроил? — Рен приподнялся со стула, поймал меня за запястье и подтянул к себе. — Говори.
— Да неважно. Зачем тебе в этот Скиалир?
Демон пропустил мой вопрос мимо ушей и приобнял за талию.
— Важно. Мне важно все, что происходит с моей невестой. — Он задрал край футболки на мне и поцеловал в живот, отчего будто сладкий сироп разлился под кожей.
— Герман ничего такого не делал. Я о тебе тревожусь. Как теперь быть?
Рен повернулся к охотнику, который спрятал реакцию на наши объятья за привычной каменной маской.
— Если я выйду из тела, дар улетит?
— Скорее всего.
— И временно положить его никуда нельзя… Проклятье, проклятье! — Объятье на талии усилилось до боли. — Прости. — Рен поднялся и подошел к Герману. — Тебе придется еще один найти, когда вернусь.
— Да щас! — хмыкнул он. — Я не буду снова рисковать. Чем позже босс узнает, тем нам безопаснее.
