— Мартин, опусти оружие! — попросил Герман, выходя перед Реном. — Все в порядке. — Он не стал требовать спрятаться, а пошел немного вперед, опережая нас на два шага и жестами давая понять встречавшимся людям, что все под контролем. Действительно, проще так, чем заставить Рена делать что-то против его воли.
Но все равно большинство тех, кого мы встретили по пути к стоянке, чуть не обделались от страха. Думаю, ни у кого не возникло мысли, что это просто маскарад. Рен выглядел слишком грозно и по-настоящему.
— Спасибо, что прикрыл перед боссом, — сказал Герман Рену у машины. — Хотя и не нужно было.
— Мне же выгоднее, если тебя буду мучить только я. — В лунных глазах блеснуло лукавство. Герман поймал рукой ближайший рог и нагнул Рена к капоту.
— Это тебе предстоят мучения, выхлоп ада. Не забудь в перерывах между ковкой выделить время на обучение.
У меня сердце заполошно заметалось в груди. Нашли где драться! Рен чуть не полоснул мечом по животу Германа — тот вовремя отскочил в сторону, и демон выпрямился. Они своими перебранками мне все нервы искромсают.
— Где тело будешь брать? Там, где и в прошлый раз?
— Нет, суицидников искать больше не буду. Они тело легко отдают, но в нем почему-то очень мало жизненной энергии, хотя выглядело неплохо. Тем более ковать руками, которые не умеют держать молот, будет сложно. Пора наведаться в нашему старому знакомому. У меня есть для него весомый аргумент, который убедит поделиться телом.
Глава 23. Анжелика
Влад явно был не рад нас видеть. Герман проник на территорию дома первым и задержал его в кузне, чтобы тот, чего доброго, не дал деру, заметив нас у главного входа. Я с Реном подошла позже.
— Что вам нужно? — Влад изо всех сил пытался сохранять самообладание, напустил на себя суровость, которая часто действовала на подчиненных оглушающе. Но его тело слишком напряжено и топор, который он сжимал в руке, не пугал, а, наоборот, давал понять, что он боится.
Месяц я с ним жила, спала, думая, что он меня любит, что мы скоро поженимся. Мечты о счастливом будущем оказались мыльным пузырем. Раз — и лопнули, оставив после себя холодную пустоту. Нет, я не хотела иметь с Владом ничего общего… Но эту пустоту пока ничем не заполнить.
— Мы заключим с тобой сделку, бандит. Ты мне даешь пользоваться своим телом по надобности, а я, так и быть, сохраню в тайне твои грязные дела.
— Да кому ты расскажешь? У меня в органах есть свои люди, — заявил Влад, но кинул вороватый взгляд в сторону Германа, который, словно прогуливаясь по выставке, рассматривал инструменты кузнеца, висящие топоры на стенах.
То есть Влад даже не отрицает? Я поежилась от холодка, который пробежал по позвоночнику. Была призрачная надежда, что Рен тогда солгал о преступных делах моего жениха, но и она теперь лопнула. Правда, хорошо, что никакой свадьбы у меня с этим человеком не будет.
— Я могу в твое тело вселиться и насильно, бандит. Включу камеру, запишу чистосердечное признание и разошлю журналистам. Или еще что-то придумаю. Твои возмущения на фоне не помешают мне разрушить твою поганую жизнь.
Влад вдруг ввинтился в меня злым взглядом.
— Она тут что делает?
— Не твое дело. Твое дело давать мне пользоваться телом и помалкивать обо всем, что тут будет происходить. Понял? Скажешь что-то кому-то, и я укорочу тебе длинный язык. А потом, когда понадобишься, отращу его временно снова.
У Влада выступила испарина на лбу и кожа побледнела. Он нервно облизал пересохшие губы и рявкнул:
— Ладно! Только недолго! У меня есть свои дела, между прочим.
— Пока я в тебе — молчи и не мешай!
Я с замирающим сердцем смотрела, как Влад отложил топор и, стиснув челюсти, с вызовом испепелял взглядом демона. Тот рассеялся на мириады темных частиц и вторгся в огромное мускулистое тело кузнеца. Едва напряжение исчезло с его лица и губы изогнула дьявольская ухмылка, я кинулась к нему. А он — ко мне.
Его мощные руки заключили меня в жаркие объятья, и я, отвечая на поцелуй, поняла, как безумно соскучилась по тому, чтобы чувствовать Рена. Он, похоже, тоже дико соскучился. Его руки ненасытно шарили по моему телу, воспламеняя меня, и я льнула к нему, прижималась, таяла…
— Демон, ты забыл, зачем мы сюда пришли? — жесткий голос Германа обрушился на меня ледяным душем. Такой же холодный и отрезвляющий.
— Не стой в стороне, присоединяйся. Бандит будет молчать. — Рен с довольной улыбкой отошел от меня к горну. — У нас есть время, пока нагреется металл.
Я повернулась к Герману, прикусив губу, — тот стоял нерушимой мрачной скалой, сложив руки на груди. Он говорил, интересный опыт… Возможно, наутро он уже и не мечтал о следующем разе. Я поникла.
— Значит, пока у нас есть время, стоит повторить сдерживание дара. Говорят, с возрастом обучение дается труднее, а повторение — залог успешного усвоения информации.
Несмотря на каплю ехидства, Герман, несомненно, прав. А мне лучше не мешаться. Я бы пошла в дом, переоделась в свои вещи, если Влад их еще не выбросил, и приготовила обед. Но самой оставаться страшно, поэтому я пока присела на стул.
— Я все прекрасно помню! — огрызнулся Рен. — И отвлекаться на учебу я сейчас не стану — мне нужно подумать, какие магические символы нанести на меч, чтобы он действовал в твоей руке. Надеюсь, ты умеешь с ним обращаться?
— Да. Я владею всеми возможными видами оружия.
— Тогда уйдите куда-то вместе с Ликой, чтобы я не отвлекался. — Он напоследок скользнул по мне голодным взглядом и повернулся обратно к горну.
— Пойдем в дом? — спросила я, приподняв край футболки. — Хочу переодеться.
Герман молча вышел за дверь, я поспешила следом. Казалось, тронешь его — ударит током. У меня даже язык прилип к небу, не знала, о чем заговорить, чтобы скинуть эту напряженную неловкость между нами. Так мы прошли через двор, зашли в дом, поднялись по лестнице…
— Будешь смотреть, как я переодеваюсь? — я игриво улыбнулась, но улыбка моя отскочила от стены, что Герман воздвиг между нами, и я уже пожалела о неудавшейся попытке разрядить обстановку.
— Твоя нагота не помешает демонам напасть, — только и сказал он, заходя за мной следом в спальню. Не успела я шагу сделать к шкафу, как Герман поймал меня за талию, развернул к себе и впечатал спиной в стену с такой силой, что дух вышибло из груди и голова закружилась. Будто кипятком кто-то ошпарил легкие — там жгло и не осталось кислорода.
— Мы, наверно, мало тебя ночью драли, снова хочешь? — горячее дыхание обожгло губы, щеки закололо от прилившей краски.
— Герман, ты что…
— Теперь тебе одного мало? — на низких нотах его рычания дребезжала ярость.
— Я не… — сказать ничего не успела, как он развернул меня лицом к стене и сорвал вниз штаны.
