— Ладно, подождем бандита.
— А поцелуй? — спросила я, уставившись на белые узоры на черном платке. Лунные глаза демона расширились.
— Я не думаю, что ты захочешь поцеловать это. Поверь, труп приятнее целовать, чем меня.
— По крайней мере, от тебя не воняет, демон, — хохотнул Герман и быстрым движением приподнял платок за край.
Рен так шустро отскочил, что я не успела ничего рассмотреть. Но Герман, видимо, успел. У него лицо вытянулось.
— Красавчик, — закивал он. — Как ты разговариваешь?
— Магия помогает издавать звуки, которые воспринимают ваши уши.
— Да что там такое?! — не выдержала я. — Покажи мне! Я должна знать! Клянусь, что поцелую в любом случае!
Может, слишком опрометчиво было заявлять подобное. Но как Рена убедить, что мне совершенно плевать, как он выглядит под платком? Это ведь лишь облик. Настоящий Рен внутри, под этими всеми лезвиями, рогами, устрашающим видом. Это ведь его проклятье? Он не может это изменить?
Я подошла ближе и взяла его за руку, обтянутую в перчатку, которая словно суперклеем приклеена к эфесу. Рука холодная, будто неживая. От него не исходило тепло, только мощная опасная энергетика.
Герман снова потянулся рукой к платку — и Рен в этот раз не отскочил. Мои глаза едва не вылезли из орбит, их сжимал и выталкивал шок, грудь будто стиснуло ледяными щупальцами.
Под платком голые кости. Начиная от воротника костюма и почти до самых глаз. Молочно-белые челюсти, словно застывшие в чудовищном оскале. Они слегка разомкнулись — и в меня подуло мертвенным холодком.
— Так ты и есть труп, демон, — заключил Герман. Платок опустился, и Рен стрельнул в охотника суровым взглядом.
— Мне не нужно наличие органов и кожи, чтобы быть живым, ищейка.
— Но выглядеть как человек ты не можешь, — парировал охотник, пока я пыталась вернуть себе дар речи. Рот словно онемел.
— Потому что я давно не человек?
— Потому что ты проклят? — наконец смогла я вымолвить хоть что-то.
— Проклят был давно мой род, и поэтому мне приходится скитаться по планетам, а не жить в мире демиургов. Проклятье не связано с обликом. Когда создавался Скиалир, мы решили, что его жителям надо будет приносить кое-что в жертву. Потому что он похож на рай. Мы создали рай, но мы его не заслужили. Мы также знали, что должны его очернить, чтобы смочь в нем жить. Сначала в жертву приносили человеческий облик, но потом… Нас охватывало безумие. Как проказа. С ним удавалось справиться только одним образом — заковать его во что-то. Я заковал свое безумие в мечи, которые не могу выпустить из рук. Но в Скиалире я выглядел по-другому…
Его перчатка немного нагрелась от тепла моей руки. Интересно, он хоть каплю чувствовал что-то?
— Так если ты откажешься от Скиалира… — задумчиво начал Герман. — То сможешь вернуть то, что принес в жертву?
Рен почему-то растерялся. А я кусала губы и вспоминала, как поклялась поцеловать пару минут назад. Что страшного в том, чтобы оставить легкий чмок на костяном подбородке?
И я встала на цыпочки, поддела пальцем край платка, ласкового на ощупь, и подняла его — не давая себе ни секунды промедления, прижалась губами к сомкнутым костяным челюстям. Нежную кожу обжег колючий холод, точно я в мороз решила поцеловать заледеневший металлический столб. Но я терпела, чувствуя, как опасная энергетика Рена будто наполняется трепетом и теплом.
Что-то лязгнуло сбоку. А в следующий миг мне на спину, растопырив пальцы, легла рука, обтянутая в грубую кожаную перчатку.
Лезвия на его костюме вошли в мою кожу, как в масло. Бок обожгло от яркой боли! Поистине смертельное объятье… Я вскрикнула и едва сдержала себя от того, чтобы не шевелиться, чтобы не напороться на лезвия еще сильнее.
— Проклятье! Прости, Лика! Я не ожидал, что…
Рен разогнул руку, выпуская меня из убийственного захвата. Я отступила, ошарашенно смотря, как по моей майке и по плечу струится кровь. Кожа онемела в дикой агонии.
— Демон, твою мать, ты что творишь?! — гаркнул Герман и прижал к мелким ранам влажное полотенце. Стало еще больнее. Закружилась голова.
— Отойди!
Демон провел над порезами раскрытой ладонью — и серая мерцающая пелена расползлась по коже, даря приятную покалывающую прохладу. Всего пару секунд — и в голове прояснилось, боль стихла.
— Прости, Лика… Милая Лика, — с горечью бормотал Рен, а я только и смотрела на его руку в перчатке. Его меч валялся на деревянном полу у стола. Солнце едва заглядывало под навес и отражалось слепящим бликом на стальном острие.
— Куда тебя еще поцеловать, чтобы и второй меч отвалился? — спросила я. Улыбка дрожала на губах. А ведь есть шанс? Есть? Что Рену не нужно будет тело?
Он на пару минут завис, уставившись на свою руку — сжимал, разжимал пальцы.
— Лучше не подходи ко мне, — наконец выдал он и сделал шаг назад. — Мое безумие может вырваться наружу.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Герман.
Рен поманил к себе меч и унесся в тень. Черт… Я удрученно плюхнулась на стул и подперла голову рукой. Герман сдернул со спинки футболку, говоря:
— Бедняга, наверно, тысячи лет эти мечи не выпускал из рук. Дай ему время. Вернется.
Он меня хотел поддержать и приободрить? А я ведь главное чуть не забыла…
— Извини за то, что вчера сказала.
— Ты отчасти права. Встречаться с кем-то это не мое. Я обычно всецело отдаюсь работе, времени остается только на то, чтобы перепихнуться. Но это не значит, что я собираюсь всю жизнь так прожить. — Герман натянул футболку и поднял свой меч. — Пошли в дом.
Я едва поспела за его широкими шагами, догнала лишь у холодильника на кухне. Он уже выгружал на стол продукты.
— Давай вместе что-нибудь приготовим? — предложила я с опаской, ожидая, что Герман оттолкнет меня.
— Режь пока помидоры. А если кристал на эфесе меча начнет светиться — кричи. — Он положил его на стол. — Рен сказал, что эта штука реагирует, если поблизости появляются демоны. Я на две минуты в душ.
Не отказался — и то радует. Но…
— Мне тоже не помешало бы в душ… — Я потерла пальцами засохшую кровь на предплечье. От порезов не осталось ни шрама. Здорово было бы сейчас вместе с Германом окунуться под горячие струи и помыть друг друга.
У него мысли текли в противоположном направлении — он просто пустил меня в ванную первой и ждал под дверью, пока я не выйду, а потом зашел сам.
Кто из них больше колючка, Герман фигурально или Рен буквально, еще не известно…
Я помыла помидоры и только выключила воду, в прихожей бахнула дверь со всей дури. У меня сердце подскочило. Что-то грохнулось, словно мешок картошки. Я посмотрела на меч — кристал был по-прежнему мутным.
