— Мы его ищем. В отеле, где жила их группа, он не появлялся.
Со вчерашнего дня.
— Поздравляю, — пробормотал Дронго. — Я думал, у вас не
бывает подобных проколов.
— Как видите, бывают, — сухо ответил Менахем. Он постоял еще
несколько секунд, затем повернулся и пошел к выходу.
— Можете уезжать, — сказал он перед выходом, — вы уже знаете
главное. Предателем в группе полковника Хеелиха был Карстен Гайслер. Мы еще не
знаем, почему он решил убить Бутцмана, но думаю, что это вопрос времени. Врачи
считают, что они смогут вытянуть Бутцмана, и тот будет жить. А Гайслера мы
найдем. Ему в Израиле не спрятаться. С его типично немецкой внешностью это
невозможно. До свидания.
Менахем повернулся и вышел из комнаты. Гурвич взглянул на
Дронго, тяжело вздохнул.
— Он из Советского Союза? — понял Дронго.
— Вообще-то, в детстве его звали Мишей, — усмехнулся Гурвич.
— Его родители приехали из Риги в семьдесят восьмом. В Москве его хорошо знают,
поэтому я тебе и говорю. Он координирует действия спецслужб против террористов.
— Как могло получиться, что вы так ошиблись с Гайслером? Вы
ведь должны были знать, что он бывший член группы Хеелиха.
— Ну и что? Нас боятся только бывшие нацисты. Почему Гайслер
не мог приехать в Израиль? Против нашей страны и наших людей он ничего
предосудительного не сделал. Кстати, их самый главный руководитель, который
возглавлял восточногерманскую разведку тридцать лет, — генерал Маркус Вольф,
даже хотел получить убежище в Израиле. Но американцы настояли, чтобы мы ему
отказали. У нас были очень хорошие отношения с разведкой ГДР, и поэтому
Гайслеру нечего было опасаться. Бутцману он не звонил и не ходил к нему. Поэтому
мы его даже не взяли под наблюдение. Просто регистрировали его присутствие в
группе, пока вчера он не исчез. Именно тогда мы вспомнили и о твоем приезде, и
о визите Гайслера. Но мы не думали, что он решится на такое безумие. И самое
главное — для чего? Что такого опасного мог знать Бутцман, чтобы его нужно было
ликвидировать? Не понимаю.
— И я не понимаю, — нахмурился Дронго. — Поэтому завтра я не
уеду. Останусь в Израиле и буду ждать, когда вы найдете Гайслера.
— Это может быть опасно, — предостерег Гурвич.
— Ничего. Я надеюсь на ваших профессионалов. — Дронго
поднялся с дивана, взглянул на часы. — Свинья ты, — неожиданно сказал он. — Я
же тебе говорил, что люблю чай, а не кофе. А ты мне даже не предложил чаю.
— У нас нет чая, — улыбнулся Павел, — только кофе.
— Я так и знал. Вас, очевидно, плохо финансируют. Где мои
напарники? Надеюсь, вы их отпустите вместе со мной?
— Конечно. Можете забрать свою машину. Между прочим, твоя
спутница — очень решительная особа. Она явно не хотела выполнять приказ сотрудников
полиции и выходить из машины.
— Не нужно было ее пускать в вашу страну с оружием в руках,
— заметил Дронго. — Меня всегда поражает лицемерие спецслужб. Всем и все всегда
бывает известно, но каждый делает вид, что никто и ничего не знал.
— Когда ты хочешь уехать? — устало спросил Гурвич.
— Я тебе уже надоел? Как только ты сообщишь мне, что вы
взяли Гайслера. Надеюсь, вы возьмете его живым.
— Увидим, — недовольно кивнул Павел. — Завтра утром я заеду
к тебе в отель. Мы могли бы вместе пообедать.
— Надеюсь, наш обед пройдет лучше, чем моя встреча с
Бутцманом.
— Надеюсь, — улыбнулся Павел. — Сколько лет тебя знаю, а ты
не меняешься. Алиса говорила, что у тебя душа клоуна и вместо головы компьютер.
Интересное сочетание, ты не находишь?
За две недели до начала событий.
Берлин.
7 октября 1999 года
На Потсдамер-плац работа не прекращалась ни днем, ни ночью.
После объединения Германии город превратился в большую строительную площадку.
Особенно интенсивно велось строительство в центре города, в некогда «мертвой
зоне», возникшей вокруг Берлинской стены.
Мужчина среднего роста, в кепке и темно-зеленой куртке,
неторопливо прогуливался вокруг строящегося здания, словно ему доставляло
удовольствие ходить именно в этом месте, где даже ночью работа не прекращалась.
В эту часть площади не могли проехать машины, и редкие прохожие старались
обходить стороной участок строительства.
Он увидел этого человека издалека. Высокого роста, в
несколько старомодной шляпе, длинном плаще, незнакомец неторопливо приближался,
не пытаясь форсировать свой шаг. Когда они наконец сошлись, пришедший кивнул в
знак приветствия и тихо спросил:
— Вы нам звонили?
— Да.
— Здравствуйте. Я Филипп Данери, представитель американского
посольства. Вы просили о встрече. — По-немецки американец говорил так, словно
провел всю жизнь в Германии.
— Да. — Он кивнул и оглянулся.
— Вы чего-то опасаетесь? — понял Данери.
— Нет, ничего. Пойдемте быстрее. Не нужно здесь оставаться.
— И пошел в сторону строящегося дома. Данери удивленно поднял брови и двинулся
следом. Они прошли мимо голубого забора, окружавшего здание. Немец еще раз
оглянулся и очень тихо сказал:
— У меня к вам предложение.
— Какое? — нетерпеливо спросил американец. «Количество
идиотов в любой стране мира — неизменная величина», — зло подумал Данери. Хотя
сюда могли послать любого сотрудника посольства, резидент ЦРУ в Берлине
настоял, чтобы это был Данери. «Они все еще помешаны на документах бывшей
Восточной Германии». Данери было тридцать шесть лет, половину из которых он
провел в Европе: сначала учился в Мюнхене, затем жил в Риме. Он кончал
исторический факультет и пришел в разведку достаточно поздно, в двадцать восемь
лет. Данери владел немецким и итальянским языками и считался перспективным
сотрудником американской разведки в Германии. Он рано полысел, у него были усы
щеточкой, большой выпуклый лоб, темные внимательные глаза.
— Вы говорили, что у вас есть какие-то старые документы, —
сказал Данери, не получив ответа на свой предыдущий вопрос.
— Да. — Неизвестный еще раз оглянулся. — У меня есть такие
документы. Я могу их вам передать.
— Какие документы? — За время работы Данери в Берлине к ним
несколько раз обращались с подобными предложениями. И каждый раз эти встречи
оказывались ненужной тратой времени и сил: им приносили старые партийные
документы или постановления бывших органов власти Восточной Германии, на
которых стоял гриф «секретно», но которые были никому не нужны уже тогда, когда
готовились к принятию.
— У меня есть документы. — Незнакомец вздохнул и вдруг
спросил: — Вы действительно из ЦРУ?
— Да, — кивнул Данери. — Какие у вас документы? Мы теряем
время.
