— Хотел поблагодарить вас за плащ, — сообщил он.
— Я не хотела его оставлять, — ответила Лариса, — по нему можно
вычислить ваш высокий рост. Он был бы неплохим пособием по вашему поиску. И
потом он пахнет вашим «Фаренгейтом». Вас могут найти по запаху.
— Вас так раздражает этот запах?
— Мне все равно.
— Вы удивительно любезны, — пробормотал Дронго. — Можно я
приглашу вас на ужин?
— Уже поздно, — ответила Лариса, — а нам завтра утром рано
вставать. Поэтому я не думаю, что это целесообразно.
— Наверно, вы правы, — согласился Дронго, — спокойной ночи.
Он положил трубку, не дав сказать ей ни слова. Затем
поднялся, вышел из номера и спустился в ресторан. Он уже заканчивал ужинать,
привычно быстро поглощая еду, когда увидел, как в зал вошла Лариса. Она была в
темном платье. Подойдя к столику Дронго, она молча села напротив него.
Подскочившего официанта она попросила принести минеральную воду.
— Вы так быстро положили трубку, что не дали мне возможности
попрощаться с вами, — сказала она, глядя ему в глаза.
— А вы так категорически отказались, что я не счел нужным
продолжать разговор.
— Вы всегда так относитесь к женщинам? Или только выборочно?
— Конечно, выборочно. Я выбираю самых неприятных.
Она улыбнулась. Официант принес минеральную воду, поставил
на столик и застыл в ожидании заказа.
— Я не ужинаю так поздно, — сообщила Лариса, видя, как
Дронго тоже ждет, когда она сделает заказ.
— В таком случае принесите зеленый салат, — попросил Дронго
официанта. Тот мгновенно отошел от столика, чтобы не мешать их беседе.
— А я, наоборот, ем по ночам, — признался Дронго, — хотя
знаю, что это вредно. Но сейчас только одиннадцать часов вечера, а я обычно
ложусь спать не раньше трех-четырех.
— Я знаю. Мы знакомились с вашими привычками перед поездкой.
— Я так и думал. Ваш напарник сделал вид, что очень
удивляется некоторым моим привычкам. Хотя он должен был вести себя так, чтобы я
не считал вас специально подосланными людьми. У вас ведь наверняка есть
инструкции на случай провала моей миссии.
Он увидел, как она вспыхнула и хотела что-то сказать. И
сразу перебил ее:
— Не нужно мне отвечать, я ведь понимаю ситуацию. В случае
если мне не удастся добиться успеха, вы обязательно задействуете дублирующий
план.
На этот раз она молчала. Только внимательно слушала его.
Официант принес салат, поставил на столик и сразу отошел. Она взяла вилку, нож.
— Вы все-таки пришли, — сказал Дронго, поднимая бокал с
красным вином. — За вас. Вы не будете пить?
— Я не пью, — сообщила она, начиная есть свой салат из листьев,
на которые капнули несколько капель оливкового масла.
— Вы наверняка не москвичка, — сказал Дронго. — Откуда вы?
Судя по вашему русскому, откуда-то с Волги?
— Может быть, — кивнула она. — Я не москвичка, вы правы.
— Вы замужем?
— Неужели это имеет отношение к нашей будущей встрече с
Менартом?
— Нет. Но мне интересно. Вы ведь не аналитик, а оперативный
работник. С вашим образом жизни трудно иметь семью.
— Вы решили испортить мне ужин?
— Я не хотел вас обидеть. А вы напрасно все воспринимаете таким
образом. Просто я высказал свое предположение.
— Вы чувствуете себя победителем, если женщины так легко вам
отдаются? — неожиданно спросила она.
— О чем вы? — не понял Дронго. — Неужели о Габриэлле?
— Мы все слышали, — коротко произнесла она, взглянув на
него.
— Тогда вы ничего не поняли, — печально сказал Дронго, — у
нас была не обычная постельная сцена. Эта женщина была, очевидно, влюблена в
Шилковского, дружила с Хеелихом. Выполняя их указание, она приняла участие в
переброске части архива их службы, который они сдали представителям КГБ.
Вернувшись после задания, они обнаружили, что на их командиров кто-то напал.
Долгие годы она считала, что это сделали ваши бывшие коллеги, Лариса, заплатив
ее товарищам столь страшную цену за их верность союзническому долгу. Бутцман
говорил мне, что она тогда замкнулась в себе. Ей удалось выйти замуж, переехать
в Нюрнберг, у нее появилась семья. Но подсознательно она всегда помнила о том,
что произошло. И когда сегодня я ей сообщил, что Шилковский выжил и он
находится в Москве, она несколько оттаяла. Ей важно было поверить, что их не
предали. Хотя она узнала от меня, что я все равно ищу предателя.
Она была столько лет зажата, столько лет никому и ничего не
говорила. А тут появляется человек, которому она может все рассказать. И
который ее понимает. Вот почему она была столь раскованна. Только на один час.
Чтобы вернуть себе это состояние независимости и свободы. Она даже сказала мне,
что я был первым ее мужчиной за последние десять лет. Кроме мужа, разумеется.
— Как трогательно, — сердито сказала Лариса. — Вы всегда
выступаете в роли утешителя?
— Когда меня просят женщины. Это было совсем не то, что вы
думаете, Лариса. Честное слово, совсем не то.
Она отодвинула тарелку с недоеденным салатом. Очевидно, она
думала и о своей фигуре. Ведь бывшие спортсмены обычно склонны к полноте.
Дронго, в свою очередь, тоже отодвинул тарелку.
— Надеюсь, вы меня поняли, — сказал он, — это было нужно.
Может быть, не только ей, но и мне самому.
Он подозвал официанта и попросил принести счет, чтобы
вписать его в стоимость своего номера. Официант принес счет в черной кожаной
папке и положил рядом с ним ручку. Дронго расписался, добавив несколько марок
на чай.
— Надеюсь, завтрашняя встреча с Менартом пройдет более
нейтрально, — грустно пошутил он. — Я не думал, что нас будет так хорошо
слышно.
— Вам нравилось заниматься с ней сексом? — прямо спросила
она. Прямой вопрос требовал прямого ответа. И он кивнул ей в подтверждение.
— Да, — сказал он, — и она занималась этим достаточно
самозабвенно.
Они вместе вышли из ресторана. В лифте оба молчали. Затем
вместе вышли в коридор. Она подошла к своему номеру и достала карточку-ключ.
— Спокойной ночи, — сказала она, посмотрев на него.
— Спокойной ночи. — Он подошел к своему номеру и открыл
дверь. Затем, подумав немного, взял табличку с надписью «не беспокоить» и
повесил ее на дверь. Затем разделся и отправился в душ.
В эту ночь он спал беспокойно. Ему снилась Габриэлла,
почему-то иногда с лицом Ларисы.
