— У нас еще одна проблема, — сообщил Страус. — Мы выяснили,
что среди оставшихся в живых сотрудников группы Хеелиха трое живут в Германии —
Бруно Менарт, Габриэлла Вайсфлог и Карстен Гайслер. Немцы уже попытались взять
их под свой контроль. Двоих. Третий улетел в Израиль. Он получил вчера визу и
улетел в Израиль в туристическую поездку. Самое интересное, что четвертый член
группы — Оливер Бутцман находится в Израиле.
— Он полетел к нему?
— Очевидно. Нам нужно принимать срочные меры. Если это
Гайслер или Бутцман, то они могут договориться. Нужно послать в Израиль нашего
представителя.
— Да, — согласился Кардиган, — немедленно. Или связаться с
нашим резидентом в Тель-Авиве. Думаю, он сумеет выйти на израильтян и чтобы
объяснить им ситуацию.
— Будет лучше, если вы сами полетите в Израиль, — сказал
Страус. — Мистер Тенет наверняка одобрил бы такую инициативу.
— Да, — кивнул Кардиган, — будет лучше, если я полечу в
Израиль на несколько дней и сам все проверю. А вы думаете, Гайслер — информатор
Барлаха?
— Я привык доверять фактам, Кардиган. А пока у меня нет
доказательств, буду думать, что любой из этой четверки мог оказаться
информатором Барлаха.
— Почему именно эти четверо?
— Я тебе не сказал самого главного. Группа Хеелиха вывозила
все документы из архивов «Штази» для передачи их представителям КГБ. И есть
абсолютная уверенность, что эти люди вывозили документацию и на «апостолов».
Кардиган откинулся в кресле.
— Значит, один из этой четверки, — выдохнул он. — Мне самому
нужно лететь в Тель-Авив.
Веймар.
6 ноября 1999 года
Утром нестерпимо болела голова. Дронго в очередной раз
подумал, что не стоило вчера пить. Некоторые вещи никогда не следует делать:
курить, пробовать наркотики, получать удовольствие от спиртного. Он оценил
важность состоявшегося вчера разговора с Менартом, понимая, что подобный
разговор не мог бы состояться на трезвую голову. Но от этого было не легче.
Пришлось принять две таблетки аспирина и подставить голову под холодный душ,
чтобы к нему вернулась способность рассуждать здраво. Менарт еще спал. Дронго
посмотрел на него и подумал, что его не стоит будить. В последние дни Дронго
чувствовал себя немного исповедником, который должен был выслушивать истории
бывших сотрудников исчезнувшей разведки исчезнувшей страны. Очевидно, вся эта
боль слишком долго копилась в их душах, если Габриэлла решила встретиться с ним
таким необычным способом, Менарт пил с ним всю ночь, а Бутцман, даже получив
ранение, вспоминал о прошлом. Очевидно, им был нужен «человек с востока»,
которому они могли бы исповедаться, не опасаясь быть узнанными.
Теперь следовало определить, кто из них предатель: тот, с
кем он пил всю ночь, женщина, с которой он вступил в интимные отношения, или
человек, который получил пулю вместо него. «Интересный выбор», — подумал
Дронго. Оставался Гайслер. Значит, нужно поверить в его измену. Но судя по
собранным фактам, поверить в это достаточно сложно. Дронго оделся, еще раз
посмотрел на спящего Менарта и вышел из дома. Идти ему предстояло несколько
километров и он зашагал вниз, с удовольствием вдыхая свежий утренний воздух.
Дронго подумал, что поступил правильно. И не только потому,
что не стал будить Менарта, который должен выспаться перед тем, как сесть за
руль. С другой стороны, появление в городе Менарта уже не могло бы остаться
незамеченным, его наверняка уже ищут. За это время они вполне могли «вычислить»
лесника, который помогал Менарту, и вернуться в город на его «шкоде» было не
лучшим выходом из создавшегося положения. Сегодня была уже суббота, шестое
ноября. Дронго шагал вниз, испытывая радость от утренней прогулки.
В Веймар он приехал к двенадцати часам дня. Выйдя с вокзала,
он спустился вниз и направился в центр города, через который можно было выйти
на Бельведер-аллею к «Хилтону». Недалеко от вокзала была небольшая площадь. На
ней был какой-то памятник. Два старика возлагали к нему цветы. Дронго подошел
ближе, грустно усмехнулся. В Германии не принято было сносить памятники. Это
был памятник Эрнсту Тельману, вождю немецких коммунистов, погибшему в
фашистском концлагере. Старики посмотрели на Дронго. Он встал рядом с ними,
чтобы помолчать минуту. Для него любой борец с фашизмом был настоящим
человеком. Фашистов и националистов он ненавидел, справедливо полагая, что это
ущербные люди, которые самоутверждаются за счет унижения других народов. И еще
он не любил предателей и преступников. И те и другие, по его глубокому
убеждению, бросали вызов не только человеческой справедливости, но и
космическим законам равновесия, по которым предательство считалось самым тяжким
грехом.
Он пошел к отелю, размышляя о ситуации, в которой они
оказались. До назначенного ему срока оставалось только три дня. Сегодня было
шестое ноября. Девятого вечером он должен назвать имя предателя. Или в действие
вступит второй вариант плана, по которому все бывшие сотрудники группы Хеелиха
должны быть ликвидированы. Правда, при этом нужно будет еще найти Гайслера, а
при большом желании можно достать и Барлаха даже в американском военном
госпитале. Нет ничего невозможного, если это нужно профессионалам. А человека
нельзя уберечь от всех напастей, которые могут с ним случиться.
Если все это так, то убийцы уже выдвинуты на свои позиции:
один из них в Тель-Авиве войдет к раненому Бутцману, другой в Берлине проникнет
в американский госпиталь. В Нюрнберг прибудет еще один и заранее выберет место
для ликвидации Габриэллы. И где бы ни находился Менарт, в Зуле или
Рудольштадте, его тоже обязательно найдут. А его «трюк с переодеванием»
приведет к еще одной трагедии. Друга Менарта, одетого в его куртку, тоже убьют.
Хотя по ошибке. Что значит жизнь человека по сравнению с интересами
государства? Государственная целесообразность во все времена и при всех режимах
оказывалась важнее конкретной человеческой жизни.
Все будут ждать условного сигнала. Его они получат вечером
девятого ноября. И к утру все будет кончено. Может быть, и за сбежавшим
Гайслером уже идет человек, который ясно видит его затылок. И в нужный момент
сумеет оказаться прямо за спиной Гайслера, в предательство которого Дронго все
еще не мог поверить.
Дронго прошел пешком через центр города, вышел на
Бельведер-аллею и направился к «Хилтону». Здесь было тихо и спокойно. Дорога
шла вокруг парка, в котором гуляли пожилые люди. Веймарский «Хилтон» был
задуман еще в хонеккеровские времена, город был одним из центров туризма в
бывшей ГДР.
Он вошел в здание отеля. С левой стороны находилась стойка
портье.
— Добрый день, — сказал Дронго по-английски. — Для меня
должен быть заказан номер. — Дронго назвал фамилию. Портье проверил по
компьютеру и покачал головой.
— Извините, но никто не заказывал вам номера.
— Странно, — удивился Дронго. — Может, моя знакомая заказала
два номера на свое имя? Проверьте фамилию Шадриной.
