Из Лэнгли пришло подтверждение. На все указанные Барлахом
счета деньги были переведены, и теперь следовало дождаться десятого числа,
чтобы разблокировать счета и затем получить наконец копии документов. Страус
приказал не беспокоить Барлаха, чтобы не вызывать лишних подозрений. Охрана вокруг
военного госпиталя была усилена.
К этому времени начали проявлять активность и немецкие
разведчики. Оцепление вокруг госпиталя напоминало сцены из шпионских фильмов.
Сотрудники БНД дежурили у каждого выхода. Еще дважды у Барлаха появлялись
следователи, чтобы выяснить, кто и зачем пытался столь профессионально взорвать
его в собственном доме. Барлах молчал, изображая тяжелораненого человека.
Кардигану нравилось, как он доводил до бешенства сотрудников полиции.
Ждать оставалось совсем недолго, и в последние дни Кардиган
начал особенно сильно волноваться. Все было продумано до мелочей, и тем не
менее он волновался, понимая, что любая случайность может в очередной раз
сорвать передачу документов. Немцев они не боялись, те могли помешать лишь
служебными придирками. Но в решающий момент могли появиться «ликвидаторы» из
Москвы, которые должны были сделать все, чтобы не допустить встречи Барлаха с
информатором и передачи документов американцам. Именно поэтому палата Барлаха
теперь усиленно охранялась, и никто посторонний не мог туда войти.
Чтобы обеспечить беспрепятственный вывоз Барлаха, был
подготовлен вертолет. На нем надо было вывезти Барлаха из госпиталя и высадить
за городом, где его должна была ждать машина с водителем. Чтобы избежать любой
какой бы то ни было неожиданности, все обговаривалось несколько раз.
— Нужно продумать вопрос отъезда Барлаха, — напомнил Страус,
— и сделать так, чтобы вместе с ним могли выехать и остальные.
— Вы думаете, они уедут из Германии? — понял Кардиган.
— А зачем им американские паспорта? — усмехнулся Страус. —
Конечно, уедут. Если это бывшие сотрудники «Штази», им не следует оставаться в
Германии.
— Мы проверили всю группу полковника Хеелиха, — напомнил
Данери. — Четверых уже нет в живых — Хеелиха, Вайса, Нигбура, Шилковского.
Бутцман лежит в больнице. Двоих допрашивали в Пуллахе, но, по нашим сведениям,
уже отпустили. Менарта и Вайсфлог. Отсутствует только Гайслер. Очевидно, именно
он и является информатором Барлаха, — в этом уже нет почти никаких сомнений.
— У вас есть его фотографии?
— Есть, — кивнул Данери. — Мы раздадим их всем сотрудникам.
Из Мюнхена и Гамбурга вызваны дополнительные силы. Место встречи Барлаха будет
оцеплено военнослужащими, переодетыми в штатское. У них будут фотографии
Барлаха и Гайслера. На всякий случай командиры подразделений будут иметь полный
набор фотографий всех живых офицеров группы Хеелиха — Бутцмана, Менарта и
Габриэллы Вайсфлог.
— Надеюсь, вы объясните им, что стрелять ни в коем случае
нельзя, — хмуро уточнил Страус.
— Конечно. Они знают, что речь идет об очень важной
операции.
— Надеюсь, что знают, — пробормотал Страус. — Даже во
времена Стены у нас не было такой важной операции. Если все пройдет нормально,
это станет вашим большим успехом, Кардиган. Может быть, самым большим успехом в
жизни.
Кардиган почувствовал, как раздвигаются губы в усмешке. Ему
были приятны слова старого разведчика. Оставалось только получить наконец эти
проклятые документы, из-за которых он уже столько времени сидел в Европе.
Москва.
8 ноября 1999 года
Была глубокая ночь. Они сидели в кабинете Осипова, продолжая
обсуждать варианты.
— Мы готовы, — докладывал генерал Минулин. — Если завтра
вечером не получим подтверждения от Дронго, то утром пошлем сигнал нашим людям.
— Все предупреждены? — поинтересовался Осипов.
— Вчера мы еще раз уточнили наши позиции, — осторожно
подбирая слова, сказал Минулин. Он говорил так, словно его могли подслушать
даже здесь, в кабинете одного из заместителей руководителя Службы внешней
разведки страны.
— Американцы собираются десятого числа вывезти Барлаха из
госпиталя вертолетом, — доложил Минулин, — у вертолетной площадки будет стоять
наш человек, который прикрепит пластиковую мину к днищу вертолета. Когда они
будут достаточно далеко, произойдет взрыв.
— Он уже подтвердил готовность?
— Конечно, — кивнул Минулин. — Мину мы ему уже передали.
Другой «специалист» сейчас в Вюрцбурге. Получив наше подтверждение, он поедет в
Нюрнберг. Позицию он уже выбрал. Его объектом должна стать Габриэлла Вайсфлог.
Другой «специалист» — в Зуле. Он будет ждать Менарта на стоянке, рядом с его
автомобилем. Как только Менарт подойдет и попытается завести мотор, машина
взорвется. Мы могли бы применить более скрытые формы ликвидации, но нет
гарантий, а в этом случае все будет решено за несколько секунд.
— Дальше, — мрачно потребовал Георгий Самойлович.
— Гайслера мы пока найти не можем. Но, по нашим сведениям,
он не возвращался в Германию из Израиля. В Тель-Авиве есть небольшие проблемы.
Мы нашли медсестру, которая согласна «решить» проблему Бутцмана. Но гарантии
нет. Поэтому мы внимательно следим за больницей и ищем резервные варианты.
Шилковский находится в Москве, и за ним уже наблюдает наш сотрудник. Но
Шилковский сейчас на даче за городом.
— На какой даче? — не понял Осипов.
— У его жены есть дача, — пояснил Минулин, — он часто ездит
с ней за город. Он ведь работает в компьютерной фирме, неплохо зарабатывает. И
естественно, что когда купил «жигуленок», начал ездить к ней на дачу.
— Они оформили свои отношения?
— Нет. Но живут вместе. Ему все еще тяжело ходить.
— Ясно, — Осипов задумался. — С Шилковским все ясно, он в
Москве. А вот с Бутцманом будет проблема. Вам нужно каким-то образом ее решить.
— Мы решаем, Георгий Самойлович, — сказал Минулин. — Думаю,
сумеем решить.
Он не успел договорить, когда раздался телефонный звонок.
Осипов взял трубку. Он не сразу понял смысл того, что ему сообщили. Затем
побагровел. Потом переспросил. И наконец схватился за сердце, которое у него
никогда не болело.
— Что случилось? — испуганно спросил Минулин, вставая. Он понял,
что произошло нечто невероятное. Осипов, задыхаясь, открыл рот, и генерал
Минулин услышал самое страшное сообщение за всю свою жизнь.
Берлин.
8 ноября 1999 года
Из полиции их отпустили поздно ночью. Двое полицейских дали
показания, что он стрелял лишь в силу необходимости. Их отпустили, и они
поехали в отель. Лариса мрачно смотрела на своего напарника. Когда они
приехали, она спросила:
— Неужели ты вспомнил об обойме в эти доли секунды? Неужели
ты принял решение так быстро?
