– Лейтенанту Трэггу.
– У меня все, – сказал Эллингтон, – теперь очередь защиты.
– Что вы еще можете сказать, мисс Мид, – спросил Мейсон, –
относительно того разговора, который вы вели с мисс Дойл о ее поездке на
уик-энд?
– Минуточку! – вмешался Эллингтон. – Я уже говорил суду, что
вопросы не могут выходить за рамки того, что относится к делу!
Мейсон улыбнулся.
– Согласно элементарным законам юстиции защита может
задавать любой вопрос, касающийся той или иной темы, которая уже была затронута
обвинением.
– Да будет вам известно, что я знаком с законами, – ответил
Эллингтон, – но в то же время закон требует, чтобы любой заданный вопрос имел
основания быть заданным.
– Хорошо, я сформулирую свой вопрос иначе, – спокойно
ответил Мейсон. – Как долго продолжался ваш разговор, мисс Мид?
– Видимо, минут пятнадцать-двадцать.
– И речь шла о поручении, которое мисс Дойл должна была
выполнить?
– Да.
– И о дороге, по которой ей было удобнее возвращаться в
город?
– Да.
– О чем еще?
– Я… мне кажется, больше ни о чем. Помнится, я сказала
Глэдис, что, по моему мнению, Эдгар Карлайл любит поухаживать за женщинами. Мы
посоветовались, что ей нужно взять с собой из вещей.
– И все?
– Насколько помню, все.
– Значит, вы рассказали ей, по какой дороге она должна
ехать, возвращаясь в город? – еще раз спросил Мейсон.
– Да.
– Рассказывали по памяти?
– Да.
– Мне хотелось бы немного уточнить, как все это было, мисс
Мид. Разве вы не воспользовались при этом планом, который находился в ящике вашего
письменного стола?
– Возможно.
– Где сейчас этот план?
– О боже мой, я этого не помню… Кажется, я отдала его
лейтенанту Трэггу. Хотя нет, я отдала ему дубликат. У меня было два плана.
– То есть план, который вы использовали, объясняя Глэдис
Дойл, как ей надо ехать из «Саммит-Инн», и еще один план?
– Да.
– И на обоих планах было нарисовано одно и то же?
– Конечно.
– В пятницу, шестого числа этого месяца, когда вы объясняли
путь мисс Дойл, у вас уже было два плана?
– Минуточку, дайте припомнить… Нет, я не знаю… Я не могу это
утверждать с определенностью.
– Ваша честь, – сказал, поднявшись с места, Эллингтон, – я
возражаю против подобных вопросов, потому что они не имеют непосредственного
отношения к делу. Я обращаю ваше внимание на то, что получилось так, что тот
план, о котором толкует защитник, постепенно оттеснил все остальное и стал
центральным моментом в разбираемом деле. Мы только что о нем заговорили, и нам
уже сразу понадобилось узнать все детали. Мне кажется, что защита весьма ловко
старается отвлечь внимание суда от главного, выпячивая второстепенные детали,
не имеющие прямого отношения к преступлению.
– Скажите, мистер Мейсон, почему вас, собственно, так
интересует этот план или планы? – поинтересовался Бэгби. – Вы считаете, что это
важно для суда?
– Полагаю, что да, ваша честь.
– По вашему настоянию, мистер Мейсон, я отклоняю протест
обвинения, – заявил Эллингтон. – Я признаю, что вопрос имеет непосредственное
отношение к делу, поскольку затрагивает содержание беседы свидетельницы с
обвиняемой и характер полученных последней инструкций. Мистер Мейсон,
продолжайте.
Судья сделал вид, что не слышал последней тирады прокурора.
– Итак, мистер Мейсон, – сказал он, – вы можете задавать
вопросы.
– Благодарю вас, ваша честь. – Он повернулся к
свидетельнице. – Во время вашего разговора с Глэдис Дойл у вас уже имелось два
плана?
– Ну, мне кажется… Нет, мне кажется, что второй план я
нарисовала позднее.
– Вы имеете в виду тот план, который отдали лейтенанту
Трэггу?
– Да.
– У обвинения есть этот план? – Мейсон повернулся к
Эллингтону.
– Да, – хмуро ответил тот.
– Могу я на него взглянуть?
– Нет, не можете, – отрезал тот, – поскольку нет оснований
полагать, что этот план имеет какое-то отношение к делу, хотя бы потому, что у
свидетельницы его еще не было, когда она давала указания своей секретарше об
обратной дороге.
– Он нарисован ее рукой? – спросил Мейсон.
– Почему вы меня допрашиваете? – возмутился Эллингтон. –
Если вы желаете выставить меня в качестве свидетеля защиты, повремените до той
поры, пока я не закончу выполнять обязанности обвинителя. Тогда я отвечу на все
ваши вопросы, если, конечно, найду их уместными.
Судья Бэгби нахмурился.
– Не нужно переходить на личности, джентльмены, – сказал он.
– Обвинение имеет веские причины не показывать план?
– Да, ваша честь, – ответил Эллингтон. – Судя по всему,
защита хочет использовать этот план в качестве мостика, который перебросит для
дальнейшего допроса свидетельницы. Мне кажется, что защита просто старается
сбить мисс Мид вопросами и вывести ее из равновесия. Мы против этого
категорически возражаем. Не говоря уж о том, что, как я уже указал, второго
плана вообще не существовало в момент разговора обвиняемой с мисс Мид.
– Не существовало? – переспросил судья Бэгби.
– Да, не существовало. Свидетельница специально нарисовала
его для лейтенанта Трэгга, поскольку не смогла найти оригинала. И я хочу
заявить суду, что в отсутствие свидетельницы кто-то побывал в ее квартире,
устроил там настоящий погром и наверняка либо унес с собой этот план, либо
уничтожил его. Лейтенант Трэгг заинтересовался планом потому, что в тот момент
у мисс Мид находился Перри Мейсон, и именно он высказал настойчивое пожелание увидеть
этот план. Я не утверждаю определенно, но думаю, что свидетельница, не найдя
своего плана, нарисовала другой и вручила его лейтенанту, сказав, что речь идет
об этой дороге. Лично я в этом не усматриваю никакого криминала, но понимаю и
защиту, которая хватается решительно за все, как утопающий за соломинку.
Судья Бэгби поджал губы.
– Позвольте? – спросил Мейсон.
Судья кивнул.
– Могу ли я спросить, обозначен ли на плане, находящемся у
обвинения, коттедж, в котором произошло убийство, и дорога, ведущая к нему?
– Это не имеет совершенно никакого отношения к делу! –
ответил Эллингтон. – Подобными вопросами вы явно хотите сбить свидетельницу с
толку. А после этого наверняка спросите, куда же девался оригинал и почему
свидетельница сделала копию.
