Но зато при этом положении государству не нужны были ни суд, ни многочисленная полиция для крестьян. Помещик был судьей и полицейским. Он следил за своими крестьянами... Из крепостных крестьян набиралась наша миллионная, битая шпицрутенами, крепостная армия. Правда, некогда она победила Наполеона, но сейчас была повержена, доказала свою немощь.
И Александр решился взорвать эту, освященную веками русскую жизнь. Но, взрывая, понимал: придется создавать все заново — управление крестьянами, новый суд, новую армию. Впереди была опасная неизвестность.
23 миллиона крепостных рабов с надеждой ждали его решения.
С надеждой — ибо слух уже прошел. Хотя все размышления власти были окружены, как и положено в России, строжайшей тайной. Но как уже цитировалось: «В России все — секрет, но ничего не тайна».
Из-за границы государь получает послание от ненавистного отцу Александра Герцена.
Новый император уже успел испытать могущество Герцена. Вступив на престол, Александр тотчас повелел доставить ему «Записки» прабабки Екатерины. Их не разрешал ему читать отец, и теперь Александр и императрица пылали нетерпением — прочесть скандальное сочинение, которым так восхищалась «Семейный ученый» — великая княгиня Елена Павловна.
"Записки» Екатерины Великой находились в секретном хранении — в Москве. Их тотчас доставили в Петербург. Александр прочел и понял ярость отца. И, запечатав своею печатью, повелел продолжать хранить их в строжайшем секрете. Но уже вскоре после царского чтения Герцен опубликовал столь охранявшиеся «Записки»! (Впоследствии оказалось, что пока «Записки» возили из Москвы в Петербург и обратно, молодой архивист Бартенев тайно сумел сделать копию и отвез ее в Лондон — к Герцену! Он хотел, чтобы рукопись стала достоянием историков!).
И вот теперь Герцен, этот враг империи, обратился к царю. Герцен призывал его: «Смойте позорное пятно с России. Залечите рубцы от плетей на спинах ваших братьев. Избавьте крестьян от крови, которую им непременно придется пролить...»
И это была не пустая угроза. Еще ничего не началось, а крестьяне, разбуженные слухами, начали волноваться — требовать воли. Третье отделение сообщало, что волнуются также и дворяне. И он решился — он начал говорить.
В марте 1856 года в Москве, в Дворянском собрании, в переполненном зале царь сказал:
- Я решил это сделать, господа. Если не дать крестьянам свободу сверху, они возьмут ее снизу.
Так император всея Руси повторил и мысль самого ненавистного из эмигрантов, и слова, которые глава Третьего отделения когда-то писал его отцу Николаю.
Правда, тут же Александр добавил, что это произойдет «совсем не сегодня». Он колебался.
Это одна из главных черт характера нового императора. Уже решившись на что-то важнейшее, он обожал... колебаться! Ему было необходимо, чтобы окружение молило его сделать то, что он сам уже хотел сделать. Это как бы избавляло его от ответственности за последствия. Он перекладывал ее на плечи уговаривавших и мог впоследстви винить их — за неудачу своего решения!
И троица сподвижников его уговаривает. Эта святая троица — Костя-Эзоп, «Семейный ученый» — великая княгиня Елена Павловна и, конечно же, императрица, за полтора десятка лет совместной жизни хорошо изучившая его характер.
Императрица очаровательна. И хотя легочная болезнь наступает и медик доктор Боткин настойчиво предупреждает об опасности, только хохочет и молится. Все у нее тогда было вперемежку: смех и слезы, благоразумие и сумасбродство, немецкая мелочность и расточительность, доброта и постоянное желание подтрунить над ближними, молитвы, посты... и спиритические сеансы! Но при всем этом у нее неукротимая немецкая воля. И она страстно выполняет то, что сейчас ждет от нее Саша (так она называет императора). Не дает ему отступить. Она настаивает: Саша должен покончить с крепостным рабством.
Не отходит от императора и брат Костя. Он видится с ним каждый день. Императора не оставляют даже в Германии, в тихом Эмсе. Александр исправно ездит на воды. Там рядом с ним оказывается великая княгиня Елена Павловна — третий страстный фанатик реформы. Великая княгиня предлагает подать пример. До принятия великого закона она готова освободить 15 тысяч своих крестьян. И вот, наконец-то, в конце 1856 года он объявляет: его окончательно убедили. Теперь «нерешительный» Александр имеет право стать твердым как кремень. Теперь он неумолим — как отец.
НАШИ ЛИБЕРАЛЬНЫЕ БЮРОКРАТЫ
Костя должен возглавить всю работу по реформе, но кто будет помогать Косте? Ведь сановники отца — сплошь ретрограды. Их именуют «потерянным поколением», от них нечего ждать. И вправду нечего ждать, пока... Пока не приказал царь!
И вот царь приказал. И тотчас образуется кружок «либеральных бюрократов», готовых осуществлять реформы. Оказывается, многие николаевские сановники просто мечтали стать либералами. Только прежний государь не позволял. Новый позволил. И тотчас стали! Все, как случится в России во времена Горбачева.
И старый вельможа Ланской, назначенный министром внутренних дел, и ненавидевший прежде идею отмены крепостного права граф Ростовцев, и генерал-губернатор Петербурга князь Суворов, и даже шеф Третьего отделения князь Василий Долгоруков — все они теперь — либеральные бюрократы. Либералами быть теперь модно! Ибо так хочет царь. Но вместе с либералами по приказанию появляются либералы по призванию.
В салоне великой княгини Елены Павловны исправно появляются братья Милютины. Их предок был истопником в царском дворце. При дворе язвят, что его обязанностью было растопить камин на ночь, а потом почесать пятки (любившей это перед сном) императрице Анне Иоанновне и ее любовнику Эрнсту Бирону, почивавшему часто с императрицей. И вот теперь, в середине XIX века потомки истопника, ставшие важными сановниками, — главные деятели грядущих реформ.
Но кровь истопника играет, и блестящий чиновник министерства внутренних дел Николай Милютин произносит в салоне великой княгини страстные монологи о жадном дворянстве, не желающем понимать нужды своей страны.
ЯВЛЕНИЕ ПОКОЙНОГО ИМПЕРАТОРА
Салоны становятся модны в Петербурге. Салон великой княгини Елены Павловны, где много музицируют и все время говорят о политике. Салон императрицы Марии Александровны, где опять же много музицируют и еще больше говорят о политике. Но во всех петербургски салонах есть еще одна тема, которая беспрерывно обсуждается и никого не оставляет равнодушным. Это — духи.
В 60-е годы дворцы Романовых — во власти спиритических сеансов. Общение с духами весьма органично в этих дворцах, где бродят неприкаянные тени убиенных императоров. Главный энтузиаст общения с духами — жена брата Кости, великая княгиня Александра Иосифовна.
Эту красавицу, похожую на средневековый портрет Марии Стюарт, весьма часто посещают видения (перед смертью Николая I ей дважды являлся таинственный белый призрак). Да и ее муж, известный скептик Костя-Эзоп, отдает дань увлекательному и трудно объяснимомому занятию.
