- Ммм, - выгнулась я сильнее, подставляя свою зацелованную часть тела под слегка колючие губы Сарса.
- Нам бы поторопиться, - озабоченно и немного резковато сообщил уже полноценный муж.
- Куда? - обеспокоено подскочила на кровати, придерживая тонкую, но теплую ткань, - ой!
- Болит? - забеспокоился мужчина, и столько нежности разлилось во взгляде, что я быстро замотала головой, стараясь не скривиться от тянущего ощущения после своего первого раза.
- Практически нет, - смущаясь, боялась поднять ткань, понимая, что подо мной скорее всего обнаружатся кровавые следы “преступления” из книжек Агаты Кристи.
- Мы все убрали, звездочка наша, - будто прочитав мои мысли, Сарс поднял меня на руки и отнес в туалет, - у тебя три мара, постарайся успеть.
- Хорошо, - быстро скинув с себя ткань, приняла душ и закрутила волосы в жгуты, обмотав вокруг головы, чтобы не мешались, - я успела?
- Идеально! - не поняла, к чему отнеслась фраза, к прическе или моему дедлайну.
Сарс стоял в костюме, что был на нем в день нашего знакомства. Такой же он держал и для меня. Единственное, на руке и бедре я заметила тонкие серебряные пластины, похожие на заплатки. Порвал? Или так надо?
Проследив взглядом за мной, он лишь отмахнулся, что при нашем слиянии регенерация усилилась в два раза и шрамов не будет.
- Постой. Шрамов? - удивилась я, ища глазами места ранений.
- Да, неудачно бежал к упавшему кораблю Войтса. Споткнулся. Не бери в голову, я уже как новенький! - лучезарно улыбнулся мне мой мужчина. А я улыбнулась в ответ и быстренько впрыгнула в предоставленный комбинезон.
Тот оказался на шесть размеров больше даже после уменьшения. Ощущала себя в спальном мешке. Приходилось постоянно придерживать штанины руками, чтобы не зацепиться и не завалиться.
- Куда мы собираемся в такой спешке? - решила узнать у Сарса. Тот нахмурился, как обычно очень тщательно подбирая слова.
- За нами прислали спасательную капсулу, - спокойно пояснил он, - за нами троими, твоей мамой и еще бравой пятеркой экипажа Войтса. Мы их сейчас будем выводить из сна. Всех, кроме мамы. Ей нельзя нарушать лечение в капсуле.
- Ого, - спросонья плохо соображалось.
- Пойдем, моя милая, надо собраться у челнока, Войтс ждет помощи.
- А почему спешим? - не могла понять, на автомате передвигая ноги за мужем, одной рукой придерживая штанины.
- Стартовать придется очень скоро, судя по расчетам, - сообщил мужчина, буквально поднимая меня над поверхностью и неся под мышкой. В другой руке у него были два шлема и небольшой чемоданчик со спец символами.
Голова еще пребывала в эйфории, поэтому все происходящее я воспринимала скорее как сон, нежели явь. Меня аккуратно усадили у крупного летательного аппарата, прислонив голову к одной из капсул. Сидя в тени, я вяло наблюдала за слаженными и спокойными действиями мужчин, прикрывая глаза на время и проваливаясь в полудрему. Рука без перчатки скользнула с колен на землю, покрытую уже такой привычной синей пылью, что я попросту зарылась пальцами в мягкий грунт, стараясь сохранить эти ощущения в памяти. Мне не было здесь плохо, эта планета приютила и прокормила. Свела с такими прекрасными мужчинами хоть и при не самых удачных обстоятельствах, но все же. Я от души захотела увидеть эту синюю планету прекрасной, цветущей и здоровой. От чего-то мне казалось, что она как живой организм заболела от отсуствия внимания и заботы.
Тело налилось тяжестью, а перед глазами быстро замелькали картинки калейдоскопа.
________
Я парила над бескрайними лесами, что застилали привычную синюю поверхность невероятным разноцветным ковром. В высь взмывали диковинные птицы, летящие вместе с небольшими флаями, то обгоняя их, то выстраиваясь позади клиньями. В воздухе разливалась гармония и уважение всех обитателей к их дому. Необычные чуть вытянутые гибкие фигуры мужчин и женщин прогуливались тенистыми аллеями, мирно соседствуя с разнообразной флорой и фауной. Энергия этого мира искрила красками и яркостью, наполняя жизненной силой каждое существо. Но внезапно, словно преодолев невидимый барьер, я мчусь навстречу какому-то непонятному заводу. А приближаясь, понимаю, что это уже целый город, уводящий глубоко под землю свои гнилые корни. Вокруг смрад, копоть, пыль. Лететь становится тяжелее, приходится продираться словно сквозь вязкий кисель. Внутри все сжимается от неправильности. Так не должно быть? Что это за опухоль на теле планеты. Как ее уничтожить? Обогнув это гиблое место, вижу, как некогда яркие и насыщенные линии жизни, что оплетали все и всех, потускнели. Жители стали чаще болеть, на аллеях уже нет детей, в основном какие-то вялые взрослые бредут сами по себе, не общаясь и не соприкасаясь друг с другом. Душа ноет за них. Хочет показать, что вот она - причина их апатичности и слабости. Удалите ее!
Но меня не слышат. А некая сила все толкает вперед. И перед глазами уже серый лес. Совсем без красок. И в небе нет никого живого. На горизонте один за другим стартуют штук двадцать корабликов, пока еще крошечных. “Они покидают планету!” - понимаю с горечью. “Вместо того, чтобы восстановить, понять ошибку и постараться своими же руками возродить, они бросают. Как ненужную вещь, как мусор. Зачем пытаться починить, если проще найти новый дом?” - с сожалением осознаю я. Из глаз слезы, я пытаюсь успеть поймать хотя бы один кораблик, чтобы сказать, прокричать им, как же они не правы! Но не могу.
Корабли улетают. А жители так и не дождавшись, не попытавшись починить, исправить, залатать собственные промахи, оставляют живую, все еще теплую планету, что ждет их помощи. Они ее бросают за ненадобностью. Не можешь отдавать, вали! Зачем ты нам такая ущербная! Найдем лучше!
Я плачу, поливаю слезами синюю безжизненную пустыню, что покрывает всю-всю поверхность планеты, не оставив на ней ничего живого. Я понимаю, что планета устала. Она разочаровалась в своих детях. Она скорбит по теплу, которым делилась, по любви, которую не ценили, а брали, как должное. Она просто сдалась. Умирая, простила детей своих, но без их собственной искры, без жажды и веры она не способна восстановиться. Увы, никак.
Но вот на горизонте я вижу две фигурки в грязных серебристых комбинезонах, что еле-еле идут, поддерживая друг-друга, поливая сухую пыль своим потом и слезами, что делятся силой и любовью. И этой крошечной искры хватает на импульс для запуска сердца планеты. Оно начинает биться рвано, слабо реагируя на поселенцев. Сперва неуклюже разгоняется еле заметным ветерком, потом капля по капле родником, что надежно укрыт в пещере неподалеку. И каждый стук ее сердца наполняется любовью, что буквально обнимает эти две фигуры, питает пыль под ногами, оседает следом живительной энергетической влагой. Все нутро планеты тянется за источником силы, пьет его, с радостью отдавая в замен все, что может. Восстанавливает силы, указывает путь, множит в сотни раз то, что ему так бескорыстно отдают. И планета возрождается, скачкообразно, рвано, пытаясь нагнать упущенное.
