Площадь вздрогнула как живая и начала стремительно лететь вниз вместе с нами. Плиты вокруг, выглядевшие ранее такими надежными, принялись раздвигаться, оседая все ниже и ниже, поворачиваясь и поднимаясь острыми углами, пропуская появившийся на стыках песок и мелкие камни.
В ушах засвистело. Я рухнула на одно колено, сильно его оцарапав. Пара моих соседей и вовсе не удержалась, свалившись кто на бок, кто на спину.
Все мы — больше сорока человек, падали вместе с центром в глубокую и широкую яму. Условно ровным оставался лишь пятачок под нашими ногами, а из песка, завалов острых камней и перевернутых плит формировались почти отвесные стены.
Кто-то из учеников закричал от удивления. Зрители наверху, оказавшиеся на трибунах импровизированного амфитеатра — загомонили, делясь впечатлениями, были те, кто подскочил со скамей, некоторые дамы указывали веерами на нас, упавших.
А в следующую секунду к самому краю обрыва подошел один из наставников — усатый господин в егерской куртке и вдруг заорал, глядя на нашу кучу малу:
— Хватит валяться! Бой!
Не знаю как у кого, а у меня — рефлекс. В ответ на привычную учебную команду «Бой» меня словно невидимой рукой подбросило, я подскочила, развернулась в поиске противника и только потом сообразила, что в прямой схватке звездные бойцы меня в лепешку раскатают и не заметят.
Поэтому зажгла сразу с десяток искр, рванулась и лишь это спасло меня от мгновенного проигрыша. Ближайшие соседи то ли почуяли слабейшего, то ли учились у одного наставника, но с трех сторон одновременно в меня ударили заклинания. Точнее в то место, где я только что стояла.
Уворачиваться пришлось так отчаянно, что на мгновение я забыла о наличии твердых костей в своем организме. Урон я получила, но совсем небольшой, ничего серьезного, пару синяков от силы, но на всякий случай я картинно застонала и упала на камни.
— Добивай ее! — заорал один из парней, одетый в военную куртку.
— Не могу, она уползает! — зашипел кто-то, кого я уже не видела. — Зигзагами.
Не по прямой же… Эх, лэры-лэры, я, когда выжить хочу, еще и не такие виньетки могу выписывать. Сейчас покажу. Резко выпрямившись, я метнулась налево, потом направо, сделала прыжок с перекатом, почти перелетела через чьи-то переплетенные в схватке тела и броском спряталась за приподнятую торчком плиту. О-о-о, Ракхот их дери! Получилось или нет?
Унимая сбитое дыхание, я невольно вдохнула пыль, нос почти зарылся в песок. Зато, судя по оставшимся за спиной крикам и вспышкам, мои бывшие соседи тут же переключились на кого-то другого. Да! Ушла…
Ничего себе начало! И похоже — внезапное для всех участников. Его Величество нашел какой-то старинный артефакт, позволяющий видоизменять центральную площадь. И воспользовался случаем, чтобы продемонстрировать всем свои новые возможности.
Так… что имеем? Придется выглянуть хоть одним глазком и оценить, что происходит.
На небольшой площадке оказалось несколько десятков враждующих групп, что дает явное преимущество сплоченным боевым школам. Меня чуть не вывели из игры военные, а совсем недалеко от моего укрытия пять или шесть егерей в секунды вбили в щебень какого-то одинокого ученика. Затем быстро посовещались, и под крики зрителей бросились штурмовать ближайшую стену, чтобы выбраться наверх.
Вот это правильная идея. Пожалуй, единственно верная.
Участвовать в схватке на выбывание для меня смысла нет, а вот выбираться наверх — самое время.
Облизнув губы, я осторожно вынырнула из-за укрытия, и уже собиралась стрелой метнуться следом за егерями, как мне в грудь что-то с силой влетело, откидывая назад на плиту.
Ох…
Где-то в вышине плыли облачка. Так же далеко-далеко виднелась наклоненная линия обрыва, вдоль которой мелькали одежды неиствующих зрителей. Я видела, дышала, слышала… но не могла пошевелиться. Тело словно спеленала неведомая сила, полностью забрав у меня управление.
Паралич. Кто-то запустил в меня заклинанием паралича, причем таким сильным, что даже моя активная десятка искр пока не могла ее одолеть.
— Так-так-так, — раздался довольный мужской голос. — Вот и моя девочка. Лежит, ждет меня. Все, как обещал принц.
* * *
3.2
Сердце сорвалось в безумную, отрывистую чечетку. Поймали! Меня поймали! Причем почти в самом начале игры. Просто подловили как ребенка, и в ответ ничего не сделать, кроме как быстро дышать и щуриться, чтобы в глаза не залетел песок.
Надо мной склонился крепкий молодой человек, слишком ширококостный для аристократа. Прямая линия бровей под тяжелым лбом, жесткие скулы, скупая линия плотно сжатых губ. Все вроде бы и правильно, но слишком грубой лепки, словно в последний момент божественным вмешательством с лица смыло все мягкие линии.
И глаза, глубоко посаженные, темные, без отражения, как ночная кайша. Плохие глаза, страшные.
— Что молчишь? — ласково сказал он. — Говорить-то ты можешь. Даже кричать.
Он приподнял мою голову и медленно, почти нежно провел пальцем по щеке. Царапая мозолистой подушечкой по коже. Теперь я снова видела центральный пятачок, где участников стало сильно меньше. Основные группы переместились к стенам — именно там сверкали плетения и разносились крики. А рядом с нами остались только переломанные раненые, стонущие и ругающиеся.
— Я буду тебя раздевать, — сказал «квадратный» лэр, так мало похожий на аристократа. Он явно никуда не спешил и за победой не рвался. — Ну и ломать немного. Меня попросили сделать все красиво, чтобы твой учитель почувствовал, каково это, видеть и быть не в силах помочь. Раздену, изломаю и поставлю голой на колени, боль в которых ты к тому времени начнешь ощущать.
Да я и сейчас все прекрасно чувствую…
— Не радуйся, потом я тебя убью, — прошептала я. И вспомнив завет Пра, добавила, — кроваво. Показательно. И прилюдно.
— Ого. А почему ты, а не твой наставник? Ты должна была пролепетать: «Не трогай меня. Мой учитель убьет тебя».
— Ни за что, я убью тебя лично.
— Проклятье, а в тебе что-то есть…
На этом месте нашу беседу невежливо прервали. Сверху гневно загрохотало:
— Изменение правил не означает изменение морали, Ваше Величество, — на краю обрыва стоял Форсмот и смотрел в сторону, где сидел король. Свет бил ему в спину, и я видела только контур тела, но даже он дышал напряжением и яростью. — Вы нарушили обещание, и я останавливаю Турнир…
Да что ж такое… То он запрещает мне участвовать, то сомневается в моих возможностях и родовом заклинании, а теперь еще и защищает, будто я тут самая слабая.
Похоже, не согласна была не только я.
— Ты не можешь! — не узнаю голос, но это не монарх. Скорее всего — Алонсо.
У них какие-то свои разборки, а мешают мне.
