— Нет уж, — Саманта мотнула головой, отчего несколько кудрей выпало из прически. — Возражения не принимаются.
— Да вы сговорились… А я, между прочим, даже “пожалуйста” сказал.
— Точно! Сговорились! Мы позаботимся о тебе, а ты пока отдыхай, — Саманта приблизилась к Стрейтену, ее губы беззвучно зашевелились, вместе с тем по комнате прокатился холодок, и тут же дыхание Дара выровнялось, а голова откинулась на спинку кресла.
— Края раны рваные, не думаю, что срастется само, — подошла к стеллажу вынюхивая знакомый едкий запах травы, пальцы скользили по стеклу, а взгляд никак не желал сосредоточиться на названиях, указанных на склянках. — Скорей всего потребуется помощь целителя. И… Вот мазь.
Подхватила прохладную баночку с зеленоватой жижей и передала ее проклятийнице, которая уже ловко орудовала над другими пузырьками и бинтами, расставленными на столе некроманта.
— Отлично! Но думаю, обойдемся и без целителя. Дару не помешает отдохнуть и не шевелиться хотя бы час. А мазь пока сотворит чудо. Нанеси-ка ее на бинты. А затем нужно приложить ее как можно плотнее.
Оторвала кусок ткани и окунула его в вонючую жижу. Затем вновь приблизилась к Дару и как можно осторожней приложила мазь к одной из ран на плече. Некромант едва заметно поморщился, но не проснулся. Несколько прядей волос упали ему на глаза, и я откинула их назад.
Проклятие, что он подумал обо мне? Полезла со своими разговорами, когда он тут кровью истекал. Идиотка. Точно идиотка. И язык мой — враг мой.
— Так что произошло, Сандра? — Саманта тоже склонилась над креслом, ловкими и привычными движениям обрабатывая ссадины на левой руке.
— Мы были на задании, и хм… кое-что пошло не по плану, — ответила обтекæмо, заканчивая наносить мазь и вновь приступая к перевязке.
Взгляд сам собой то и дело обращался в сторону метки. И каждый раз все внутри замирало.
— Фамильяр не должен распространяться о деятельности мага, на которого работает, — Саманта бросила в мою сторону мимолетный какой-то нечитаемый взгляд. — Пункт семнадцать подпункт два протокола о сотрудничестве. Что ж, не буду тебя пытать! Дар сам расскажет. Значит, ты выпускница академии… Сто лет там не была! Проректор Олдкредер еще работает?
— Работает, — коротко кивнула и даже не поморщилась при упоминании фамилии проректора.
— Старый гад! — Саманта хмыкнула. — Все никак не уйдет на пенсию, мучает молодые дарования. Сколько раз я побывала в его кабинете, сосчитать сложно. Ты, судя по тому, что практикуешься с Даром, тоже…
Пауза была весьма красноречивой. Похоже, Саманта пыталась меня разговорить. А мне сейчас меньше всего хотелось с ней общаться.
— Проректор не любит проявления свободы воли. Особенно на факультете фамильяров, — пожала плечами. — Я участвовала в несанкционированных митингах, собраниях.
— Значит, бунтарка! Понимаю, почему Дар решил принять тебя! — женщина одобрительно улыбнулась, а затем чуть ниже склонилась над столом и ее брови сошлись на переносице. — Что это? Не знаешь?
Бросила взгляд на бумагу, которую Саманта сжимала в руках. Лист с изображением того самого символа, который нарисовала Крыса.
— Это относится к делу, над которым ниар Стрейтен сейчас работает… — уклончиво ответила я.
— Интересно… Я уже видела этот символ раньше. Не припомню только, где… Нужно поднять свои записи. Проклятия и ритуалы — моя слабость. Если раз увидела — запоминаю на всю жизнь. Жаль не всегда могу вспомнить суть, а вот рисунки такие — легко, — Саманта вновь вернулась к обработке ран.
Ритуалы и проклятия… Мой взгляд вновь переместился на метку на груди некроманта. Значит, Саманта знала и о проклятии Стрейтена.
— Дар уже рассказал тебе? — проклятийница, поймав мой взгляд, спросила будто между прочим.
— Нет, — втянула воздух, стараясь унять дрожь в кончиках пальцев и ответила уже тише: — Но такое сложно перепутать с чем-то другим. Как так вышло?
На пару мгновений наступило неловкое молчание. И закончив с перевязкой, отстранилась, наблюдая за отточенными движениями Саманты. Она будто не слышала моего вопроса. Или не хотела отвечать. Ведь я лезла не в свое дело.
— Я никаких соглашений о неразглашении не подписывала, поэтому могу рассказать, — проклятийница все же заговорила. — К тому же, думаю, что ты, как его фамильяр, должна знать. Проклятие сработало во время призыва духа двадцать два года назад. Неупокоенная душа, чья энергия была настолько сильна, что едва не убила Дара. В тот день я практически вытащила его с того света. Но… снять проклятие не вышло. Лишь отложить. И ты должна знать, что происходит с некромантами после этого…
Дар не умрет. Проклятие питаясь его собственной магией, обращает его в бездушное мощное существо. Он станет личом. Наказание хуже, чем смерть.
Грудь сжало будто тисками, а к горлу вновь подкатил комок.
— Но неужели…
— Ничего нельзя сделать? — Саманта не дала мне договорить. — Пока я предприняла все, что в моих силах. Но этого все же не достаточно. Поверь, я не стану сдаваться, пока есть хоть какая-то надежда.
— Но что за призрак мог сотворить… такое?
— Дар призывал дух Мэдрины Кроунер в тот день и…
Имя матери подействовало будто ледяное ведро воды на голову. Моя мать прокляла Дара?! Но она же тогда была жива!
— Что?! — я во все глаза уставилась на Саманту, не скрывая своих истинных эмоций. — Но Мэдрина Кроунер же фамильяр…
— Она была фамильяром. А сейчас стала неупокоенным разъяренным духом. И от такого духа можно ожидать все что угодно. К сожалению, — Саманта перевела взгляд на массивные деревянные настенные часы и покачала головой, резко меняя тему: — Уже почти полночь! Время летит, кошмар! Тебе же на пары завтра, наверное?
— Да… И мне пора возвращаться в общежитие, — на негнущихся ногах сделала несколько шагов в сторону двери.
— Постой! — Саманта окликнула меня. — Будет странно, если ты явишься в академию в пыльнике своего наставника на голое тело… В гостиной лежат пакеты с платьями, ты можешь выбрать что-нибудь себе по вкусу и размеру. И не беспокойся, я позабочусь о Даре. До встречи, Сандра!
Глава 28
Даррел
Днем нижние кварталы напоминали старую маман захудалого борделя — если ночь скрывала за красками, белилами и удачно подобранным бельем старость, дряхлость и усталость от особо сложной работы, то под солнечными лучами уже спрятать не удавалось всего того, что превращало интересную даму в дряхлую старуху.
Вот и улицы нищенских кварталов так же.
Стрейтен шел медленно, старательно создавая видимость досужей прогулки. А на деле, он был ничем не лучше этих кварталов — старый, дряхлый, да еще, совсем немного, обескровленный и обессиленный. И белилами это точно не исправить.
