Откинув ненужные мысли, она стянула с себя неряшливую футболку и надела полупрозрачную блузку поверх черного нижнего белья. После настала очередь яркого макияжа в стиле смокиайз. Отражение в зеркале напомнило ей многочисленные танцевальные конкурсы и флешмобы, в которых она не так давно блистала. Как могло все так резко измениться по причине каких-то нелепых обстоятельств?
Праздник начался с наступлением сумерек. Тогда же она заметила Вадима. Его компания, состоящая из пьяненьких девиц, находилась недалеко от столика с напитками. Лиза подошла поздороваться. Как-никак, не виделись целый день. За последние несколько недель для них это была самая длительная разлука.
Надо признать, его спутницы были очаровательны. Лизе оставалось только догадываться, кто из них забыл носки в их домике. Но дело было не в этом. Он словно нарочно избегал общения. Когда она подошла, он только и сказал: «Привет». Ясно – дело в вечернем поцелуе. Своим поведением он хотел сказать, что это произошло на случай, если все окажется плохо. Своеобразная дружеская поддержка. Ей ничего не светило. Вадим и романтика – вещи несовместимые.
Столик с напитками оказался очень кстати. Она попросила порцию коньяка и выпила его залпом, ощутив, как уходит неловкость из-за того, что на этом празднике она чувствует себя одинокой ненужной оленихой.
Барды пели у полыхающего костра, усевшись вокруг него с гитарами и вином. Лиза скептически относилась к подобным мероприятиям, да и сами барды представлялись ей дикими фриками, которые отращивают бороды по колено и не моются месяцами. В действительности они оказались совсем не такими. Мужчины выглядели вполне цивилизованно. В их обществе были женщины и даже дети, сующие ради забавы в костер разный мусор.
Лиза присела поближе к костру. «Что если броситься в огонь? Я сгорю или просто растаю?», – думала она.
Ее угостили вином и мясом на гриле. Она ела, слушая песни под гитару, то и дело отыскивая взглядом Алика. Конечно, он ей не друг, но так хотелось с кем-нибудь поговорить, почувствовать себя кому-то интересной.
Когда совсем стемнело, барды перестали петь. Из обсерватории зазвучала музыка Чайковского и Глинки, а затем появились люди в костюмах звездочетов. Они начали танцевать и приглашали туристов присоединиться к ним. Лиза подошла к мужчине в костюме и подала ему руку. Он надел ей на голову шляпу, обшитую блестящими звездами, и закружил в танце. На мгновение она увидела Вадима в компании все тех же дам, Алика, глядевшего на то, как она танцует. Мелодии сменялись одна за другой, а она не останавливалась, пока предметы перед глазами не начали расплываться. Тогда она оттолкнула партнера, скинула шляпу и побежала, расталкивая локтями толпу. Для чего ей чужое веселье?
Она вновь перешла мост и очутилась лицом к лицу с густой чащей. По той ли тропинке вел их недавно Алик? Собственно, какая разница, если решился идти в лес ночью один?
Лунный свет немного освещал путь. Она обожглась крапивой. Чтобы все предосторожности сбылись в точности, оставалось лишь встретить голодного шакала. Но вот она вышла к реке и даже не заблудилась. От бушующей воды веяло ледяным паром, а вокруг ее обступал черный лес и мерцающее небо. Из выступающих отовсюду теней рисовались жуткие картины: кричащие лица, сморщенные руки и морды притаившихся оборотней. Она услышала приближающиеся шаги и сразу же поверила в то, что напридумывала ее разгулявшаяся фантазия.
– Вика? – спросила она.
– Не совсем, – ответил знакомый голос. Из тьмы появился красный огонек сигареты, а потом и сам Алик. Не раздумывая, что делает, она подошла и обняла его искренне, почти как старого надежного друга.
– Я так рада видеть тебя! – выпалила она, уткнувшись всем лицом в его грудь. Может быть, прилив эмоций вызвал алкоголь, или ей действительно не хватало человеческого тепла?
– Я видел, как ты психанула, и боялся упустить тебя из виду, – объяснил он, не решаясь на ответные объятья.
Минутный порыв затянулся, надо было как-то избежать неловкого момента. Она подняла голову и встретилась с ним взглядом.
– Не подумай, что я решил воспользоваться ситуацией. Мы пока еще не перешли черту.
– А ты не подумай, что я настолько слаба, что готова броситься на любого, кто меня пожалеет, – сказала она, дотягиваясь губами до его губ.
Он поцеловал ее, сначала мягко, давая понять, что еще не поздно сдать назад. А она задыхалась и уже не могла оторваться. Оба боялись, что кто-то из них передумает и отступит.
Она стянула с него футболку, кинула ее на гальку и опустилась сама. Никто не догадается, что они здесь, никто не увидит. Она помогла мужчине снять с себя одежду и с жадностью, которую давно не испытывала, притянула его к себе. Сильное горячее тело не давало шансов замерзнуть от холодного горного ветра. Даже в своих потаенных мыслях она не представляла, что с ним может быть так хорошо. Когда он начал двигаться, она испустила громкий стон и больше уже ни о чем не думала.
* * *
– Она красит волосы?
Марк замер на месте. Наверняка Архипов хотел сказать «красила». Ведь если человека нет в живых, о нем принято говорить в прошедшем времени – памятка для недалеких. Да. Поначалу многие, кто лишается дорогих людей, часто говорят о них в настоящем времени, пока не привыкнут к тому, что их уже нет, но для Максима девушка была не так уж близка. Спустя несколько недель он должен был свыкнуться с мыслью о ее гибели.
– Насколько я знаю, она придавала волосам более темный оттенок.
Он подчеркнул слово «придавала», но Архипов этого не заметил. Он совал в полиэтиленовый пакет расческу для укладки волос, где осталось несколько волосков ее прежней владелицы.
– Ты хоть понимаешь, как это глупо? – спросил он, стоящего к нему спиной молодого мужчину. В нем было трудно узнать прежнего самовлюбленного позера, зато хорошо угадывались черты забулдыжного алкоголика, с признаками полнейшего распада личности.
В надежде унять чувство вины, с которым он засыпал и просыпался, как каторжник, осознающий, что срок его никогда не кончится, Марк перепробовал множество способов забыться. Однако его подсознание прочно впитало, что если бы однажды он не заперся в аудитории с настойчивой ученицей, пытаясь отвлечься от мрачных мыслей о больной подруге, всего того, что случилось, удалось бы избежать.
Панацею от угрызений совести он нашел в алкоголе. Правда, такая помощь была кратковременной – вечер, другой, а после настроение снова портилось. Тогда он решил выпивать чаще и больше, пока не перестал ощущать связь с внешним миром. Пропуски на работе и небрежный вид стали дня него нормой, а зыбучие пески алкогольного угара оказались сильнее здравого рассудка.
– Может и глупо, – пробурчал он, ощущая адскую тошноту и головокружение.
Доктор спрятал пакет с расческой во внутреннем кармане куртки.
– Загляни ко мне в поликлинику, я выпишу тебе успокоительное. Разумеется, при условии, что ты прекратишь вести себя как последний болван и бросишь выпивку.
