Кип приказал своим нижним конечностям оставаться на месте, потому что почувствовал, как они наполняются предательской энергией, приготовившись вынести его прочь из кустов в какое-нибудь новое безопасное место.
Потом наступила тишина, которая тянулась целую вечность, а у Кипа начало нестерпимо покалывать левую ногу.
– Ты пожалеешь, – прорычал Пиф-Паф. – Да, горько пожалеешь, если не скажешь мне всё, что знаешь. Ты не имеешь права ничего скрывать от МЕНЯ!
Кипу очень захотелось переглянуться с Альбертом, но мальчики сидели в кустах спина к спине. Неужели сейчас сквозь ветки протянется сокрушительная рука, калечащая всё, к чему прикоснётся?
– Ты всегда стараешься настоять на своём, да? Даже после смерти лезешь из кожи вон, лишь бы заставить всех бегать вокруг тебя!
После смерти? Кип прикусил язык. Довольно странное замечание. Он весь обратился в слух и вскоре услышал неприятный скрежещущий звук. Не выдержав, он рискнул слегка сменить позу и осторожно отогнул один листок, чтобы лучше видеть.
Пиф-Паф вскарабкался на прямоугольный постамент, на котором возвышалась статуя, и царапал мраморный камзол Терры блестящим перочинным ножиком.
– Где оно? Отвечай, тупая заносчивая КОРОВА!
Пиф-Паф упёрся ножом в мраморный воротник статуи и пытался приподнять его.
Когда у него ничего не получилось, мальчишка опустил ножик и с криком сомкнул ручищи на шее Терры.
– ГОВОРИ, ГДЕ ВТОРАЯ ЗАГАДКА?
Неизвестно, как долго Пиф-Паф пытался бы задушить мраморную статую, но внезапно рядом с ним появился шарнемоль. Парень разразился потоком ругательств, большую часть которых Кип слышал впервые в жизни. Исчерпав запас проклятий, он потряс тяжеленным красным кулаком перед улыбающимся лицом Терры.
– Я ещё вернусь! Дурацкие загадки меня не остановят. Как и общественные работы, назначенные мисс Твисс! Когда всё закончится, я разыщу твой драгоценный Ковчег вместе с жалким Эоновым светом, и Пифагор Гриттлшэнк станет величайшим учёным в истории! Вот тогда я сброшу твою статую с пьедестала, и твоё имя будет забыто навечно. Ты слышала меня, Терра Пустотерра?
Кип и Альберт дождались, когда Пиф-Паф скроется в сумерках, и только потом осмелились выбраться из укрытия. Им пришлось немного потоптаться на месте и потрясти ногами, чтобы заставить застоявшуюся кровь разбежаться по жилам.
– Как ты думаешь, это он был внутри портрета? – спросил Альберт.
– Наверное, – с тревогой предположил Кип и кивнул.
– Возможно, именно о нём Терра писала в Письме!
– Правдознатец? – озадаченно переспросил Кип.
– Да нет же! Она упоминала каких-то злотворцев с корыстными целями!
Ребята, не сговариваясь, посмотрели на статую. Свет, вспыхнувший на дальней вершине Трескнебесной башни сиял на мраморе, а тьма вокруг казалась совсем зловещей. С наступлением ночи воспоминание о страшном зеркале возле птичьей купальни с пугающей ясностью ожило перед внутренним взором Кипа. Чем сильнее он старался не думать о жутких глазах, пытавшихся заглянуть на самое дно его души, тем ярче становилась картинка.
– Что будем делать дальше? – спросил он чуть громче, чем нужно, включая тихий свет Свечи.
Альберт пожевал губами, глядя на постамент.
– Слушай, разве на статуях не принято что-то писать? – произнёс он. – Типа, имя или даты.
– Да, точно, – ответил Кип и зажёг Свечу поярче. – Но тут ничего нет. Даже инициалов Терры.
– Постой! – всполошился Альберт. – Думаю, нам не стоит привлекать к себе внимание. Вдруг сейчас полшколы сбежится сюда, чтобы узнать, откуда здесь свет? Да ещё Пиф-Паф вернётся…
– Как навозная муха, – прошипел Кип. – Правильно. Ладно, придём сюда завтра днём и всё как следует осмотрим.
– Расскажем кому-нибудь о том, что нам удалось найти? – поинтересовался Альберт по дороге домой. – Профессор Мо говорил, что мы найдём Ковчег быстрее, если будем работать вместе. Конечно, тогда нам не достанутся лавры победителей, зато мы поможем общему делу!
– Так-то оно так, – неуверенно протянул Кип. – Но я боюсь, что если мы разболтаем всем о догадках, то можем невольно сыграть на руку Пиф-Пафу и поможем ему первым добраться до Ковчега. Вот чего мне бы совершенно не хотелось!
– Да, я об этом не подумал, – пробормотал Альберт. – Пожалуй, ты прав.
Перед сном, когда они уже лежали в кроватях, Альберт решил погасить Свечу, но заколебался. Кип мгновенно догадался, о чём подумал друг. Он тоже вспомнил о страшном серебристом лице, пытавшемся вырваться из зеркала.
– Может, оставим немного света? – предложил Альберт. – Совсем чуть-чуть, как ночник?
ПОРТЬЕРА
На следующее утро лучи яркого солнца пробились сквозь занавески, усилив свет от Свечи, горевшей всю ночь. Снаружи оказалось светло и ясно, почти как летом, но радостное пробуждение Кипа было мгновенно омрачено непрошеным, но очень ярким воспоминанием о Чешуеликом, вырывающемся на свободу из зеркального плена.
Вспотев от страха, мальчик с головой завернулся в одеяло, потом отогнул уголок и с опаской оглядел комнату. Дверь. Углы. Окно. Зеркало над маленькой раковиной. Везде пусто.
Убедившись, что можно без страха покинуть убежище, Кип свесился с верхней кровати, как гигантская летучая мышь, и заглянул к Альберту.
– Буфет уже открылся? – спросил друг, разинув рот в зевке размером с железнодорожный тоннель.
– Сначала статуя, – твёрдо сказал Кип.
Но долгий час, проведённый во дворике Птолемея, не дал ребятам никаких новых подсказок.
– Наверное, загадки нужно решать по одной в день, – негромко пробормотал Кип, когда они шли на завтрак. – А мы уже отстаём. Часы-то тикают!
– Может, попросим упаковать нам обед, чтобы мы могли побольше времени провести около статуи? – предложил Альберт.
– И первый приз сегодняшнего дня достаётся Альберту за лучшую дозавтрачную идею! – провозгласил Кип.
Однако от долгожданного обеда их отделяли уроки Скользотока, Времяпрядения и Технологии червоточин. Но сегодня Кип никак не мог сосредоточиться на занятиях. Если честно, он почти все уроки рисовал и думал только о статуе. И странное дело, чем больше он размышлял о каменной Терре, тем гуще и стремительнее вихрились его завихрюшки.
Когда наконец ребята дождались перемены, у Альберта был такой вид, будто он сейчас лопнет от счастья.
– Значит, я был прав насчёт временной петли на крыше школы! Всё сходится, Кип! Пряжа времени или её отдельные Времяпряди – это энергетические нити, которые пронзают время, понимаешь? Они могут тянуться, скручиваться, спутываться. Могут делать узлы, петли и даже стежки. Временные стежки!
– Стежки? Узлы? – рассеянно переспросил Кип. – Но при чём здесь время?
