Горвак сидел спиной к ним, декламируя что-то по памяти, но так тихо, что Кип смог разобрать только обрывки фраз.
– «…отгадывания… некоторых… потребуется только смекалка… друг на друга… понять самих себя… защитник основ Квиксмита… секреты Эонового света… грозные и страшные времена…»
Лила вежливо кашлянула, и Горвак стремительно развернул кресло в их сторону.
– Кип! Я не слышал, как ты вошёл. Рад тебя видеть.
– Зачем ты учишь наизусть письмо Терры? – спросила Тимми.
– Я не учу, – ответил Горвак, слезая с кресла. – У меня есть особенность: я с первого раза запоминаю всё, что слышу. Каждый день после завтрака я декламирую письмо Терры по памяти… вдруг там имеется подсказка, которую я упустил? В общем, пытаюсь найти смысл в этой путанице.
Горвак провёл рукой по густым волосам, и на миг Кипу показалось, что парень чем-то расстроен.
– Понимаете, я должен найти Ковчег первым, – смущённо продолжал Горвак. – Гонка становится очень напряжённой…
– Не переживай, – сказал Кип. – Нам известно, что Пиф-Паф собирается украсть Ковчег. Ночью мы случайно услышали ваш разговор. Извини, но это правда получилось не нарочно. Мы пришли предложить тебе объединить усилия. Можно действовать сообща.
На миг Горвак остолбенел. Потом неловко улыбнулся и положил руку на плечо Кипу.
– Как неожиданно, – пробормотал он. – Спасибо, я очень польщён. Честно, я искренне ценю ваше предложение, но вынужден отказаться. Иногда работа в коллективе замедляет продвижение к цели. А мне нужно быть быстрым и ловким, чтобы прийти к финишу первым. Вы же сами видели, что Пиф-Паф ни перед чем не остановится…
– Мы добыли пятую загадку, – выпалил Альберт.
– Это карта, – добавила Лила.
Оторопь, отразившаяся на лице Горвака, яснее всяких слов показала, насколько он недооценивал четверых друзей, стоявших перед ним.
– Ну что, ты согласен? – спросил Кип.
Горвак с минуту молчал, погрузившись в раздумья.
– Я был бы последним дураком, если бы отказался, – заявил он.
– Только есть одно условие, – предупредил Кип. – Если школа проголосует за моё исключение, ты должен будешь найти возможность помочь мне во внешнем мире.
– Как? – удивился Горвак.
– Мне нужно кое-что… из Ковчега, – с запинкой ответил Кип. – Для…
До сих пор только Альберт знал про его маму. Но они теперь одна команда, а друзья должны быть в курсе всего.
Горвак приподнял брови.
– Моя мама, – выдавил Кип. – Она больна.
– Договорились, – сразу согласился Горвак. – Сегодня после уроков я приду к вам в комнату. Что ж, Кип, удачи на голосовании.
ДЕМОКРАТИЯ
Утро шло своим чередом, и усталость всё глубже и глубже вгрызалась в мышцы Кипа. Он начал клевать носом на уроке профессора Кворк, поэтому Альберт был вынужден дважды пихать его в бок. Дождавшись большой перемены, ребята вернулись в комнату К10, где Кип с удивлением обнаружил, что Розочка не спит и ждёт его. Всегда такая аккуратная, сегодня она высыпала все семечки через сетку клетки.
– Что на тебя нашло? – изумился Кип.
Розочка лихорадочно прыгала из стороны в сторону, била в тарелки, кружилась на месте, залезала в гамак и снова выпрыгивала из него.
– Объелась бананов? – предположил Альберт. – Или орехов?
Когда мальчики собирали рассыпанные семена, в дверь постучали, и маленькая летяга с испуганным писком метнулась в укрытие.
В комнату вошли Тимми и Лила (у девочки на плече сидел совокрот). Зверёк выглянул из-под волос хозяйки и уставился на Розочку.
– Фри-и-и-п, – жадно прощебетал он, распахивая глаза.
Розочка взлетела на самую верхнюю площадку клетки и сердито застрекотала.
– Плохой совокрот, – сказала Лила, щёлкнув питомца по клюву. – Розочка не лакомство. Ты должен с ней подружиться.
Кип вытащил Розочку из клетки и поднёс её поздороваться с совокротом, который взъерошил пёрышки и под пристальным взглядом Лилы осторожно спустился по руке хозяйки. Осмотрев белку, совокрот высунул длинный оранжевый язык и шумно лизнул летягу в лоб.
– Это друг, совокрот, – строго напомнила Лила.
Малыш пожал плечиками, издал дружелюбное булькотание и перепрыгнул на кровать, где развалился на одеяле, выставив на всеобщее обозрение плотно набитое брюшко. Розочка как будто поняла, что опасность миновала, поэтому без страха перелетела с руки Кипа на подушку. Она устроилась рядом с совокротом и принялась умываться и приглаживать шёрстку.
– Вот и славно, – сказала Тимми. – Теперь у них любовь и дружба, поэтому мы можем взглянуть на карту.
Но как только Кип сунул руку в логово Розочки, загремели колокола на Часовой башне. Лила и Тимми многозначительно переглянулись, а Кип понял, что это сигнал к началу голосования. Он пересадил Розочку в кокосовую постельку и с обречённым видом покинул комнату вместе с остальными.
Колокола гудели гулко и торжественно, как на похоронах. Чем ближе друзья подходили к Театру Аристотеля, тем тяжелее становились ноги Кипа. Только члены «Команды “Светолёт”», шагавшие рядом с ним, придавали мальчику сил. Альберт шёл слева, Тимми – справа, а Лила прокладывала им путь, как грозный воин (с не менее грозным совокротом на плече).
Когда они добрались до Театра Аристотеля, Кипа сразу отправили на сцену, где ему пришлось сесть на облезлый деревянный стул, живо напомнивший мальчику класс в Академии Лэдхилл.
– Не забывай смотреть людям в глаза, – напутствовала его Лила. – Иначе они подумают, что ты что-то скрываешь.
Первые три ряда амфитеатра занимали профессора. Дальше расположились портье, шеф Гарибальди и другие работники кухни, Тамара Окпик, Большой Оби и библиотекари. Остальные места были заполнены учениками. Кип изо всех сил старался спокойно смотреть прямо перед собой и транслировать мысли в толпу, надеясь, что он выглядит невинным и раскаявшимся. «Это Пиф-Паф виноват!» – беззвучно кричал он собравшимся.
Но все, с кем Кип встречался взглядом, смотрели на него сурово – даже профессор Стимпанк и профессор Мо.
Пиф-Паф вышел на сцену с таким видом, будто явился получать заслуженную награду. Он даже приветственно помахал рукой знакомым и уселся на второй стул в нескольких метрах от Кипа, а декан встала между ними.
Она посмотрела сначала на Кипа, потом на Пиф-Пафа, после чего обратилась к зрителям.
Каждое её слово отдавалось в голове Кипа, как удар колокола на Часовой башне.
– Демократия. Сегодня всех нас собрало здесь наше право на демократию. Когда я смотрю на ваши лица, то вижу лучших учеников и учёных нашего времени. Однако большинство из вас ещё дети. За стенами Квиксмита у вас нет права голоса, нет никакого влияния на то, как устроены дела в мире. Но тут всё иначе: у каждого из вас есть голос. Я призываю вас отнестись к мероприятию с уважением и ответственностью.
