Кип попробовал смотреть сквозь очки, скосив глаза, но ничего необычного не заметил.
– Чтобы научиться скособоченному мышлению, совсем не обязательно смотреть вкось, – с улыбкой добавил профессор Мо. – Хотя кто знает? Возможно, кому-то поможет именно такой способ. Запрос к КОТИК: пожалуйста, создай сферу.
В следующую секунду над головой профессора возник шар размером с футбольный мяч.
– Я люблю представлять, что каждая загадка имеет форму: она может быть пирамидой, кубом или простой сферой. И в такой фигуре есть потайная дверца, за которой лежит ответ на вопрос. Иногда у задачки – несколько дверей, а значит, и несколько ответов.
Профессор поднял руку, чтобы коснуться сферы, но она отлетела в сторону.
– Но вот в чём проблема: тайну нельзя контролировать, ответ нельзя вырвать силой. Головоломка никогда не ведёт себя так, как вы ожидаете. Поэтому я воображаю, что иду вокруг неё. Она остаётся собой, но я меняюсь, подстраиваюсь под загадку, пытаясь отыскать потайную дверцу, ведущую к ответу. Когда мы мыслим косвенно, квиксары оживляются, как миллион электрических пузырьков, наша связь со Странной энергией становится крепче. И очень часто мы находим ответ, который ищем.
– То есть нужно найти новый угол зрения? – уточнил Кип.
– Именно! – радостно воскликнул профессор Мо.
Какая-то искра затеплилась в груде пепла, оставшейся от надежд Кипа, что-то внутри шевельнулось, расправляя крылья.
До сих пор он думал, что потеря карты – провал и тупик, и им нужно просто сдаться. Но если слежка за Акулозубой девочкой – это далеко не всё, что им осталось? И в тупике всё-таки есть дверь?
Остаток дня Кип пытался во всех подробностях вспомнить похищенную карту. По совету профессора Мо он посылал свой разум вбок и в разные стороны, в углы, трещины и закоулки новых перспектив. Стоило ему закрыть глаза, как завихрюшки начинали накатывать и отступать, как волны, они вздымались, клубились и вихрились в сознании, словно хотели что-то сказать. Но как ни старался Кип, ему никак не удавалось поймать хотя бы одну.
Всё произошло ночью.
Альберт уже уснул, а Кип продолжал лежать с закрытыми глазами.
Снова и снова он пытался вызвать образ карты, но у него не получалось сосредоточиться. Розочка скакала по ногам. Завихрюшки манили, отвлекали, мешали думать о карте.
Наконец, когда Розочка свернулась клубочком, как плюшевая игрушка, Кип понял, что больше не может сопротивляться. Завихрюшки победили. Надо уступить и следовать за ними – завиток за завитком, волна за волной. Мальчик потерял счёт времени и забыл обо всём на свете, пока не очнулся от странного ощущения. Какая-то щекотка волной пробежала по всему телу.
Его глаза были открыты.
Завихрюшки вырвались на свободу.
Они ожили. Сделались реальными.
Все завихрюшки, которые он когда-либо рисовал, замерцали перед ним, как призрачные огоньки над поверхностью моря. Потом Кип увидел среди них новые, незнакомые.
Одна из таких завихрюшек пульсировала на переднем плане: она была сильнее и ярче остальных, от неё во все стороны струились потоки света, похожего на голубой шёлк.
Завихрюшка заставила Кипа вылезти из кровати и в каком-то трансе добраться до двери. Розочка мгновенно вскочила, запрыгнула хозяину на спину и юркнула в карман халата, но Кип этого даже не заметил.
Следом за завихрюшкой он спустился по лестнице, прошёл по пустому холодному коридору, очутился на улице и побрёл через гулкие дворы и росистые лужайки к Картографическому залу. Здесь тоже было тихо, тише, чем в пространстве между планетами. Краски Грандиозного глобуса поблёкли в ночи. Внутри него вихрилась завихрюшка, похожая на живую атмосферу, озаряющую огромный шар.
– Она исходит изнутри, – прошептал Кип.
В тот же миг всё встало на свои места. Вопрос родился, вскипел и принялся рваться наружу, могучий и естественный, как жажда дышать.
– Где находится Кабинет секретов?
Раздался механический скрежет, озарённые лунным светом континенты на Грандиозном глобусе пришли в движение. Когда они замерли, очертания Африки вдруг растрескались и начали медленно выдвигаться. Вылетело облачко пыли, затем из ниоткуда появились деревянные ступени, окаймлённые переливающимся голубым сиянием.
Ощущение было неописуемое: невесомость момента, миг, когда всё вокруг сдвигается с привычного места и занимает новое положение.
Розочка застрекотала и вскарабкалась Кипу на плечо.
– Он же всё время был здесь, Розочка. Ты понимаешь?
Кип начал подниматься по лестнице, следуя за извивающейся завихрюшкой. Холодный ночной воздух обступил его, он видел облачко собственного дыхания, клубящееся на границе между тьмой и светом.
Внутри Грандиозный глобус был залит тёплым золотым сиянием, струившимся отовсюду. Кип словно перенёсся в пещеру Аладдина, полную удивительных изобретений, сверкающих приборов и старинных вещиц, но не замечал ничего, кроме завихрюшки, которая вела его к своему истоку. Вскоре Кип уже стоял на коленях перед простым деревянным сундуком, таким невзрачным, что никто не обратил бы на него внимание посреди несметных сокровищ.
Крышка была не заперта, а внутри, в самом сердце завихрюшки, лежала старая книга с металлической застёжкой.
На обложке сверкали два слова.
Как только Кип взял книгу в руки, завихрюшка погасла. Не смея даже представить, что находится внутри, он расстегнул застёжку и начал переворачивать страницы. Когда мальчик понял, что там нарисовано, то нашарил рукой пол и сел. Пушистое тельце Розочки прижалось к его шее.
– Как… как это может быть? – прошептал Кип.
Страницы покрывали завихрюшки.
Из книги выпал лист бумаги. Словно во сне, Кип поднял его и стал читать текст, каждое новое предложение было как удар электрошокера.
«Мальчику, которого я видела, но никогда не встречала.
Я знаю, что ты храбр, знаю, о чём болит твоё сердце, знаю, зачем ты ищешь Ковчег.
Ты похож на меня. Ты видишь Эоновый свет. Насколько мне известно, таких людей в мире всего двое – ты и я.
Эоновый свет излучается из будущего, он сияет из мира за концом Вселенной. Это самая странная из всех Странных энергий.
Даже лучшие и величайшие из нас слишком часто смотрят в прошлое. Ах! Если бы они только могли знать! Узреть Эоновый свет означает увидеть то, что сокрыто от глаз.
Мы с тобой стоим на берегу, ты и я. Песок под нашими ногами – это прошлое. Волны, накатывающие на берег, – будущее. Береговая линия – настоящее. Промежуток, где ты можешь ступить в кипящую пену, – место, где всё возможно. Здесь, где постоянно бьётся прибой, мы можем видеть прекрасные образы. В них есть отсвет Эонового света, потому что они несут в себе огромный потенциал, возможность изменить пути и миры.
