– Я свою мочу могу продавать, – сказала Улыбка.
– Ага, – кивнул Корик, – золото лопатой грести станешь, только вот на фургон тебе его не загрузить. Нам там место понадобится для богатой добычи. Нет уж, солдат, на своем горбу попрешь. – Он натянул первый мокасин и потянул за кожаные шнурки. Оба лопнули. Корик выругался.
Спрут загрузил свой мешок на дно вагона и посторонился, следом туда забросил свое барахло Корабб, остальные уже выстроились в очередь у него за спиной. Последним в очереди оказался Корик в незашнурованных мокасинах. Сапер миновал капрала, Флакона, Улыбку.
Его удар пришелся Корику точно в висок. Треск был такой, что волы вздрогнули. Полукровка рухнул на землю и застыл в неподвижности.
– И что, – уточнил Битум, глядя на Спрута с крайним неудовольствием, – окажись ты теперь в бою рядом с этим солдатом, сапер, уверенно ты себя будешь чувствовать?
– А тут вообще не важно, что я сейчас сделал, – ответил ему Спрут, – рядом с этим в следующем бою я себя уверенно все равно б не чувствовал. Там, в траншее, он дерзить затеял – самому Скрипачу. И с той самой поры не в себе. Будь ты снаружи хоть храбрец храбрецом, этому, сержант, дерьмо цена, когда внутри соображалку отшибло. – От длинной тирады у него пересохло во рту. Он поднял перед собой правую руку. – Мне к лекарю надо, сержант. Палец сломал на хер.
– Вот ведь придурок… давай, вали уже скорей с глаз моих долой. Корабб, Флакон, Корика тоже в фургон грузите. Хотя обождите-ка. Он там дышит вообще? Ага, ну тогда в фургон. Он, поди, до самого конца ночного марша не очухается.
– Везет дуракам, – пробормотала Улыбка.
Запели горны. Охотники за костями зашевелились, встряхнулись, собрались в колонны, и марш начался. Флакон пристроился за Кораббом, Улыбка оказалась от него по левую руку. Курнос шагал в трех шагах позади. Ранец за спиной Флакона был легким – бо`льшая часть содержимого оттуда ушла, когда припасы перераспределяли на всех, а истина, справедливая для любой армии в мире, заключается в том, что излишков никогда не бывает, во всяком случае если речь о чем-то полезном. Бесполезное – это совсем другое дело. Будь мы сейчас в Малазе или Семи Городах, такого добра имелось бы сколько угодно. Перья без чернил, запас пуговиц, но никаких швейных принадлежностей, фитили без воска – хотя оказаться сейчас в Малазе все равно было бы неплохо, правда? Так, Флакон, а ну-ка прекращай. Все и так хреново, в этом бардаке только бессмысленной ностальгии недоставало. Так или иначе, основной части своих полезных запасов он лишился. Только чтобы обнаружить, что не слишком-то они ему были и нужны.
Глиняный кувшинчик в оплетке болтался у бедра, раскачиваясь при каждом шаге. По-моему, мысль была не такая уж и плохая. Всегда можно будет попросить… не знаю только кого. Молнию. Или… нижние боги, Масан Гилани! Уж она-то…
– Флакон, давай сюда ко мне.
– Сержант?
– Скрип хотел, чтобы я тебя кое о чем спросил.
– Мы уже обсудили все, что я помню…
– Не про это. Про древнюю историю, Флакон. Еще раз, что это была за битва? А, не важно. Корабб, давай-ка на его место. Все в порядке, ты по-прежнему капрал. Не переживай так. Мне тут с Флаконом парой слов перекинуться нужно – он у нас взводный маг или кто?
– Я, сержант, прямо у вас за спиной буду.
– Благодарю, капрал. Ты даже не представляешь, как я уверенно себя буду чувствовать, когда ты мне в затылок дышишь.
– Если что, сержант, я мочу еще не пил.
Поменявшись с капралом местами, Флакон бросил на него через плечо хмурый взгляд.
– Корабб, вот почему ты последнее время так разговариваешь, будто у Спрута брат-близнец появился, только еще тупей?
– Я – морпех, а мы, морпехи, именно так и разговариваем. Вот как сержант сейчас – еще раз, что это была за битва? Древняя история. Мы с кем-то дрались? И когда? Примерно так, понял?
– Самые лучшие из морпехов, капрал, – протянул Битум, – вообще ни хрена не разговаривают.
– …
– Капрал Корабб?
– Что, сержант, прошу прощения? Примерно так, да?
– Именно.
В дюжине шагов впереди Флакон мог видеть Бальзама с его взводом. Горлорез. Смрад. Непоседа. И все? Больше никого не осталось?
– Так Путей здесь нет, верно?
– Сержант? А, так точно. Ни одного нету. Скрип это хотел узнать?
– То есть все мертвей мертвого?
– Так точно. Как высосанная кость.
– Значит, – резюмировал Битум, – и найти нас здесь никто не сможет. Верно?
Флакон моргнул и поскреб щетину у себя на подбородке. На ногтях осталась шелуха от обгоревшей кожи и еще что-то, напоминающее соляные кристаллы. Он наморщил лоб.
– Ну, похоже на то. Разве что у них глаза есть. Или крылья, – он кивнул кверху.
Битум шумно, с негромким присвистом выдохнул через нос.
– Для этого им нужно быть здесь, как и нам самим. Вот только подразумевается, что пустыня непроходима. Никто в здравом уме и не подумает ее пересечь. Такова, кажется, точка зрения?
Точка зрения? Это, Битум, вовсе не мнение. Это факт. Никто в здравом уме не подумает ее пересечь.
– Сержант, речь сейчас о ком-то конкретном, кто мог бы попытаться нас найти?
Битум покачал головой:
– Колода, она у капитана, не у меня.
– Но карты здесь тоже должны быть бесчувственны. Мертвы. Значит, речь сейчас о чтении, которое он провел, прежде чем вступить в пустыню. Сержант, за нами кто-то гнался?
– Меня, Флакон, про это без толку спрашивать.
– Слушайте, это просто смешно уже. Если Скрипач хотел меня расспросить, просто подошел бы сюда да так и сделал. Я бы мог уточняющие вопросы задавать.
– Слепы ли они, Флакон – вот что Скрип узнать хотел. Не мы. Они.
Они.
– Так точно. Слепошарые.
– Вот и хорошо, – хмыкнул Битум.
– Сержант… вы случайно не помните, кто придумал это наше название? Охотники за костями?
– Как бы даже не сама адъюнкт. Я это впервые от нее услышал. Кажется.
Но это невозможно. Арэн. Она не могла знать. Тогда – не могла.
– А ты почему спросил, Флакон?
– Да просто любопытно стало. Это все? Мне с капралом опять поменяться?
– Еще один вопрос. Быстрый Бен жив?
– Я ведь уже ответил Скрипу…
– Это, Флакон, не его вопрос. Мой.
– Слушайте, я не знаю – и Скрипу то же самое сказал. Я их вообще не чувствую…
– Кого – их?
– «Мостожогов», вот кого. Мертвый Вал, Быстрый Бен – да и сам Скрипач. Они не такие, как мы. Не как мы с вами, сержант, или там Корабб. Только не просите меня объяснить, в чем разница. Важно здесь, что я их читать не могу, и ясновидеть тоже. Чувство иногда такое, что они… ну, я не знаю… призраки. Ткни пальцем – насквозь пройдет. А иногда – словно могучие утесы, да такие высокие, что солнце заслоняют. Не знаю я, да и весь сказ.
