Найд? Найд-Наплевать? Так ведь тебя кличут?
– Это наше! – Крики все не прекращались.
Чьи-то руки ухватились за нее. Умницу выводили из боя. Из ее первой схватки с лиосан. Из ее первой пробы… всего. Убийства. Боли. Гнева. Льющегося света. Всего вот этого. Всего. Боги, всего этого!
Она вдруг оказалась снаружи схватки.
Сморщилась от ослепительной белизны песка под извивающимися в агонии над головой щупальцами света. Упала на колени. Потом на бок. Долой меч, потом шлем. Звуки утихли, поплыли прочь…
Потом в левое бедро ей уткнулись чьи-то колени. Она моргнула и встретилась взглядом со Сквиш, увидела в левой руке ведьмы окровавленный кинжал.
– Только попробуй, – прорычала Умница.
Ведьма ухмыльнулась ей.
И двинулась прочь.
Паническое отступление завершилось – разрозненные группки лиосан, выносящих с поля боя раненых товарищей, собрались вместе у бреши и исчезли в ослепительном свете. Меч в руке показался Йедану Дерригу необычно тяжелым, и он с хрустом уткнул его в пропитавшийся кровью песок.
– Князь!
– Сержант, дайте команду передним рядам – пусть выносят наших раненых и мертвых. – Он уставился на брешь. На почерневшее, сочащееся пятно на поверхности Светопада. Рана слишком тяжкая, чтобы волшебным образом затянуться прямо у него перед глазами, но первая попытка врага отбита.
Лиосан забрали всех тех мертвых и умирающих, кого только смогли, и однако остался еще не один десяток тел, сваленных кучей у подножия первого вала.
– Назначьте команду, чтобы подтащить трупы ближе к бреши. Пусть навалят их там в виде стены, но распорядитесь соблюдать осторожность – сперва нужно убедиться, что тела действительно мертвые или все равно что мертвые.
– Слушаюсь, сэр.
Он поднял взгляд выше – по Светопаду, сразу над брешью, скользнула тень. Йедан оскалил зубы.
Рядом раздался еще один голос.
– Князь, все оказалось опасней, чем хотелось бы.
Он развернулся.
– Бедак. Это ты возглавила последнюю атаку?
– Я была на краю правого фланга.
– Найд? Готов поклясться, что голос был женский.
– Найду руку отрубили. Хорошо хоть кровью не истек. Флангом, ваше высочество, командовала капитан Умница. Найд тоже успел вернуться, как раз вовремя, чтобы вогнать колун в череп одного из последних лиосан на нашей стороне. Аж рукоятку сломал.
Йедан нахмурился.
– Как вообще в наши ряды затесался колун? Я ведь ясно распорядился насчет оружия. К слову – сержант! Будь добра, отдай команду собрать оружие лиосан – то, что получше.
– А с трофеем вы, князь, что делать намерены?
– С каким еще трофеем?
Она кивнула на его меч.
Он тоже опустил взгляд. На клинке обнаружилась голова лиосана, пробитая насквозь от макушки и до самой шеи, тоже уже наполовину отрубленной.
– Вот я и думаю – что-то тяжеловат сделался, – хмыкнул он.
Йан Товис стояла на опушке леса. И смотрела, как оттаскивают тела, как в яму швыряют конечности и скатывают трупы. Все казалось нереальным. Летерийцы на гребне вала, все еще торжествующие, но уже ощутившие внезапную усталость, понемногу успокаивались, переводили дух, проверяли оружие и доспехи, принимали бурдюки с водой из рук снующих между воинами юнцов. Они считают, что победили.
Без Йедана и его Дозора передовая линия обороны быстро бы рассыпалась. Теперь же выжившие чувствовали себя отчаянными храбрецами, чуть не лопались от гордости. Единственная схватка сумела нечто из них выковать. Она понимала, что сейчас видит перед собой. Воинское подразделение нельзя просто собрать воедино. Оно должно еще пройти через жесточайшее горнило, а потом закалиться в крови битвы. И брат уже успел кое-чего добиться.
Вот только этого будет недостаточно.
Йан Товис видела, как ее шайхи наблюдают за всем этим, ничем не отличаясь от нее самой. Йедан вовсе не собирается и дальше расходовать летерийцев, словно бесполезных ополченцев, особенно когда уже сделал из них нечто серьезное. Теперь он отведет их назад и на время следующей битвы придержит в резерве.
Первая вылазка служила для того, чтобы проверить наш настрой. В следующий раз мы столкнемся уже с их истинной яростью. А если им удастся захватить плацдарм, через брешь двинется первый дракон.
Да, ее шайхи сейчас наблюдали и думали о том, что теперь настает и их время встретить лиосан лицом к лицу. Среди летерийцев обученных солдат было немного, и шайхи тут мало чем отличались. Но с ними будет Дозор Йедана, непоколебимый, словно каменные статуи. До тех пор, пока они не начнут умирать. Поскольку и их силам существует предел. Они – самый ценный ресурс, что есть у Йедана, но он вынужден раз за разом им рисковать. Что ж, если они начнут умирать, Йедан сможет черпать им замену из свежего урожая ветеранов. Из вот этих самых летерийцев, а потом и из наших шайхов.
Кажется слишком уж… логичным. Вот только, дорогой мой брат, не в этом ли ты и силен?
Разве могу я преклонить здесь колени? Поступив так, не сделаю ли я все это… неотвратимым? Нет. Так я поступить не могу. Но я займу место среди своего народа там, на валу. Уж сражаться-то я умею. Пусть и не как Йедан, но немногим хуже.
Это впечатано в самые души наследников королевской крови. Стоять здесь, на Первом Берегу. Стоять – и умирать.
К бреши стаскивали сейчас трупы лиосан, наваливая перед ней стену. В этом презрительном жесте был свой расчет, как и во всем, что делал Йедан. Гнев – негодный союзник. Берегитесь, лиосан. Если получится, он обратит ваш гнев против вас.
А вот моего брата вам разозлить не удастся. Он не похож на вас. Как и на любого из нас. Его же армия пойдет за ним. Они посмотрят на него и примут внутрь себя все то, что он им даст. Пусть оно и холодное. Лишенное жизни. Но они его примут, и оно их изменит.
Твоя армия, брат. Мой народ. Мне не выиграть эту битву – но и тебе тоже.
Она подняла с пня свежесрубленного дерева ремень с ножнами, защелкнула его на поясе. Надела шлем и застегнула ремешок. Натянула перчатки.
Ее народ это заметил. Теперь все повернулись к ней и смотрели, как их королева готовится к битве.
Вот только что они сейчас думают?
И зачем вообще на нас смотрят? На брата? На меня? Сами видите, куда наша любовь к вам вас завела. Видите эти обмякшие, безжизненные тела, что валятся сейчас в яму.
Но они смотрели, как эта молчаливая женщина спокойно готовится сражаться.
И конечно же, не подозревали, что за вой раздается сейчас у нее в голове, какие отчаянные крики, как отрава беспомощности проникает во все потаенные закоулки души. Нет, об этом они ничего не знали.
